Sevastopol.ws - вне границ, времени, расстояний...  Севастопольцам и гостям города...  Подземный Севастополь  Фотогалереи  Форумы  Страницы истории
     Информация о проекте
     Реклама у нас
     Обратная связь
 сделать стартовой  СЕВАСТОПОЛЬ  ПОДЗЕМНОСТИ  ФОТОГАЛЕРЕИ  ФОРУМ  ИСТОРИЯ
 НАВИГАТОР
  
     Крым в составе Российской империи
    Новейшая история
    Форум
     Галереи
 ПОИСК
 расширенный поиск
 Городские новости
 4 ноября, 12:53
z

14 июня, 12:17
По Крымскому мосту прошёл первый железнодорожный состав

21 марта, 09:03
Пятилетие Русской весны в Севастополе

10 августа, 09:18
Нужны ли Севастополю дети?

18 июля, 07:38
Рабочие военного завода в Севастополе требуют отменить пенсионную реформу



 Вход для пользователей
Логин:

Пароль:




История >> Новейшая история >> Подводные силы ЧФ в годы войны




Подводные силы ЧФ в годы войны


В боевую летопись борьбы советского народа с фашистскими захватчиками в годы войны много славных страниц вписали черноморские подводники - храбрые витязи морских глубин. Своими боевыми действиями на Черноморском театре и сухопутных фронтах они делали всё, чтобы приблизить День Победы.

Подводные силы ЧФ в годы войны


Накануне войны, с 14 по 18 июня 1941 г., на флоте проходили военные маневры, в которых подводные лодки приняли активное участие. 19 июня они возвратились в свои базы, но была объявлена боевая готовность №2, а уже в полночь 22 июня корабли и части были переведены на боевую готовность №1, что сыграло для флота особую роль в первые часы войны. Уже в 3 часа 15 минут вражеская авиация нанесла свои первые удары по Севастополю. Война началась для города почти на час раньше, чем где бы то ни было в стране. И черноморцы встретили врага контрударами, находясь в полной боевой готовности!
С какими силами и средствами подводники встретили войну? В различных источниках приводился состав подводных лодок на день начала войны в 44 единицы, но надо учесть и лодки, находящиеся в достройке. Часть из них потом пополнит состав бригад.

1-ю бригаду возглавляли: командир капитан 1 ранга П.И.Болтунов, военный комиссар - полковой комиссар В.И.Обидин, начальник политотдела батальонный комиссар П.С.Воденеев, начальник штаба капитан 1 ранга А.В.Крестовский. Бригада была смешанного состава: 6 больших и 16 средних пл, из них в строю 2 большие и 11 средних. Она имела хорошо оборудованную береговую базу и две плавбазы - «Эльбрус» и «Волга».
Командир 2-й бригады - капитан 1 ранга М.Г.Соловьёв, военный комиссар - полковой комиссар А.А.Павлинский (его вскоре сменил полковой комиссар А.Д.Якимчук), начальник политотдела - батальонный комиссар А.П.Загорский, начальник штаба - капитан 3 ранга А.С.Куделя. Состояла бригада из трёх дивизионов, всего 15 малых подводных лодок, в строю - 9. Тыловое обеспечение было возложено на береговую базу 1-й бригады.
Обе части базировались в Севастополе, только 6-й дивизион 2-й бригады находился в Поти.
В отдельном учебном дивизионе под командованием капитана 3 ранга Л.Г.Петрова были 3 средние и 4 малые пл, в строю - 2 средние и малая пл. Базировался он в Новороссийске, имел в своём составе плавбазу «Очаков».
Таким образом, на 22 июня 1941 г. в соединениях Черноморского флота было 44 пл, из них больших - 6, средних - 19, малых - 19. В строю находилось 25, в ремонтах - 19 единиц. В Севастопольском морском заводе № 201 проходили капитальный ремонт Д-4, Д-6, Л-6, А-1, средний ремонт - Щ-207, Щ-212, А-2, М-55, текущий ремонт -40 Л-4, Щ-203, Щ-213, А-3, А-5, М-51.
В николаевских заводах стояли в текущем ремонте Щ-214, Щ-215, М-59, М-60. В Херсоне на заводе им. Коминтерна заканчивала средний ремонт М-54.
Достраивающиеся в Николаевском заводе им. Андре Марти 11 пл организационно входили в отдельный дивизион вновь строящихся и капитально ремонтирующихся пл. Его возглавлял Герой Советского Союза капитан 1 ранга И.А.Бурмистров. Корабли имели частично укомплектованный штат и различную степень готовности. Процент технической готовности Л-23 составлял 86,9%, Л-24 - 75%, Л-25 -63 2%, С-35 - 50,4%, С-36 - 42%, С-37 - 22,5%, С-38 - 14,8%, С-58 -3,3%, С-59 - 2,8%, С-60 - 1,9%, Щ-216 - 97,3%.
Последующие изменения в составе пл до конца 1941 г. заключались в следующем: под угрозой захвата Николаева завод форсированными темпами передал лодки соединениям. Заложенные в начале 1941 г. пл IX-бис серии С-36, С-37, С-38 и XVI серии С-58, С-59, С-60 при оставлении Николаева были взорваны. Управление дивизиона расформировали. Щ-216 вошла в строй и уже 28 августа 1941 г. вышла в боевой поход. Пл М-117, М-118, М-120 XII серии 7 августа прибыли в Севастополь и были зачислены в 8-й дивизион. Их дооборудование осуществлялось затем в Очамчири. М-111, М-112, М-113 XII серии строились в Горьком на заводе «Красное Сормово» № 112. Войну они встретили в Очакове при проведении ходовых испытаний. 8 июля «малютки» подняли флаг ВМФ и с прибытием в Севастополь 13 августа влились в состав 8-го дивизиона.
Л-23 и Л-24 ХIII-бис серии покидали Николаев 13 августа, когда враг был уже на окраинах города. На Л-23 успели установить орудия и загрузить боезапас. На ее борту находилась заводская сдаточная команда. Л-24 могла идти только в надводном положении. Попав под артобстрел и выдержав сильный шторм, лодка с полными трюмами воды сумела дойти до Севастополя. Обе лодки сдали флоту уже на Кавказе. Недостроенные Л-25 и С-35 отправили в Севастополь на буксирах и законсервировали.
Из ремонтов вышли все лодки за исключением Д-6 и А-1. Их отремонтировать не удалось. 26 июня 1942 г. они были взорваны в доке Севастопольского морского завода при оставлении города нашими войсками.
Об участии подлодок ЧФ в войне написано много. Чтобы не повторяться, мы расскажем о том, что сумели участники войны поведать нам в своих воспоминаниях и что, к сожалению, при их жизни не было опубликовано. Это бесценные свидетельства тех военных дней, они остаются актуальными и для современных подводников.
С первых дней войны подводные лодки приступили к решению одной из главных задач ЧФ - нарушению морских перевозок противника.
Его прибрежные коммуникации, проходившие по мелководью, были прикрыты минными заграждениями - за несколько дней до начала войны румынские эскадренные миноносцы и минные заградители поставили минные заграждения в районе Констанцы и Сулины. Их постановкой руководила германская морская миссия в Румынии, а непосредственное участие принимала немецкая морская учебная команда, прибывшая в Румынию 16 апреля из Киля.
Этот пояс минных заграждений был продолжен до Босфора и получил название «Западный вал».
Коммуникации противника в 1941 г. проходили вдоль западного побережья от Босфора до Сулины, а затем до Одессы, характеризовались небольшой протяжённостью, располагались на расстоянии от 1,5 до 10 миль от берега. Небольшие расстояния между портами (Стамбул-Бургас - 120 миль, Бургас-Варна - 50 миль, Варна-Констанца -80 миль, Констанца-Сулина - 80 миль, Сулина-Одесса - 100 миль) позволяли кораблям и судам противника совершать короткие по времени переходы из порта в порт в наиболее удобное для них время суток, как правило, в тёмное, что затрудняло их обнаружение нашими лодками. Большая часть коммуникаций находилась под контролем береговых постов наблюдения противника, под защитой его береговых батарей и авиации. Коммуникации проходили по глубинам от 8 до 50 м, что позволяло противнику выставлять минные заграждения. Малые глубины мешали нашим лодкам использовать торпедное оружие, затрудняли уклонение от преследования кораблей и авиации. В штормовую погоду из-за большой высоты и крутизны волны на мелководье лодки не всегда могли держаться на перископной глубине, они вынуждены были уходить на большие глубины, лежать на грунте или отходить от берега, что снижало вероятность обнаружения ими противника.
В первый же день войны на позиции для действий на морских коммуникациях вышли Щ-206 (С.Каракай), Щ-209 (И.Киселёв), Щ-205 (П.Дронин). В базу не вернулась Щ-206. Это была первая лодка на ЧФ, потерянная в годы войны. Через 18 суток с позиции вернулась Щ-205, которая соприкосновения с неприятелем не имела. Военком В.Колоденко доложил, что командир П.Дронин маневрировал вне своей позиции. После проверки штурманских прокладок и журнала боевых действий данный факт подтвердился. Это было расценено как трусость командира и невыполнение им боевого приказа. Командир был предан суду военного трибунала и по его приговору расстрелян.
Первые боевые походы существенно отличались от тех, которые совершали лодки в мирное время. За 5 суток плавания по счислению на позициях дозорной службы М-33 (Д.Суров) и М-34 (Н.Голованов) имели отклонения от своих мест до 30-40 миль. Это привело к тому, что произошла встреча М-33 со сменявшей её в дозоре М-35 (М.Грешилов). Попытка обоих командиров лодок сманеврировать для атаки взаимно не удалась: они быстро потеряли друг друга в темноте. Но после доклада командира М-33 об этой встрече был сделан ошибочный вывод о наличии в районе главной базы пл противника. Истина вскрылась только после возвращения из дозора М-35. Это заставило уделить больше внимания астрономической практике штурманов и командиров вплоть до организации для них ежедневных ночных тренировок с выходом на шлюпке или катере на рейд Балаклавы.
В предвоенные годы считалось наиболее вероятным, что противник попытается осуществить вторжение на Чёрное море, направит к Крымскому или Кавказскому побережью морской десант. Не исключался также вариант проникновения в Черное море итальянских кораблей через пролив Босфор. Поэтому в первые три дня войны были развёрнуты в дальний дозор у Севастополя пл М-33 (Д.Суров) и М-34 (Н.Голованов), в район Поти - А-4 (А.Касаткин), у Феодосии - М-32 (Н.Колтыпин). Лодки должны были вести наблюдение за подходами к базам, а при обнаружении групп вражеских боевых кораблей или транспортов атаковать их торпедами. Командирам лодок ставилась задача информировать штаб флота обо всех случаях встреч с морскими и воздушными силами противника. Для несения дозоров подводные силы ЧФ совершили 84 боевых похода, длившихся в общей сложности более 730 суток. По мере выявления обстановки необходимость в привлечении их к дозорной службе отпадала, и они нацеливались на выполнение других задач.
М-36 (А.Николаев) в тёмное время атаковала в районе Севастополя свой транспорт «Восток», выпущенная торпеда удачно прошла мимо. М-35 (М.Грешилов) в районе дозорной службы у главной базы встретила пять плавающих мин из состава выставленных ранее флотом оборонительных минных заграждений. Всё это стало возможно из-за недостатков в управлении лодками, несвоевременного оповещения их об изменениях в текущей обстановке.
С точки зрения командира бригады подлодок ЧФ (с марта 1944 г.), впоследствии командующего ЧФ (1962-1968 гг.) адмирала Серафила Евгеньевича Чурсина, высказанной им в 1976 г., «причинами неудач подводников ЧФ в начале войны были следующие серьёзные недостатки: не было налажено оповещение сил флота о том, где, когда и какая боевая единица находится; подводники в мирное время, занимаясь боевой подготовкой, мало изучали тактико-технические данные транспортов противника, все расчёты на стрельбу производились по крупным целям, имеющим большую осадку; глубина хода торпед сразу устанавливалась на большие глубины, и при обнаружении других, целей перестановка данных отнимала много времени; боевые позиции для лодок были малы, а запрещение выхода за их пределы сковывало командиров в активном поиске противника, приходилось ждать, когда появится противник, а не искать его; метод использования лодок не соответствовал обстановке, они находились на прибрежном фарватере днём, когда противник отстаивался в портах, а в тёмное время, когда шёл по ним, лодки уходили в открытое море на зарядку аккумуляторных батарей».
В первые же месяцы войны подводникам флота пришлось решать новые для них задачи, к которым они перед войной не готовились. Первое, с чем пришлось столкнуться, - это изменение системы базирования, а следовательно, и материально-технического обеспечения пл. Попытка противника блокировать флот в Севастополе путём минирования авиацией бухт и фарватеров неконтактными минами, которая была сделана в первый же день войны, вызвала необходимость нового рассредоточения кораблей. В результате 22 июня все находившиеся в строю подводные лодки 2-й бригады и штаб 7-го дивизиона перешли из Севастополя в Балаклаву. До этого она не рассматривалась как возможная база, даже в порядке изучения своего побережья не посещалась лодками с 1935 г.
В начале июля 3-й и 4-й дивизионы «щук» были перебазированы в Феодосию. Была попытка базировать лодки в бухте Ак-Мечеть, но, не обеспеченная прикрытием от ударов авиации противника, она оказалась неудачной: выведенные туда из Севастополя 12 августа боевые пл М-35, М-36 и достраиваемые М-111, М-112 и М-113 с плавбазой «Эльбрус» в первый же день стоянки подверглись налёту самолётов противника и были возвращены в Севастополь.
Для обеспечения маневренного базирования малых лодок пришлось перераспределять имеющиеся плавбазы, выделять для этого другие суда. 2-й бригаде были отданы пбпл «Эльбрус», состоящая до этого в 1-й бригаде, и теплоход «Львов», которые нужны были для обеспечения базирования в Балаклаве. 1-я бригада получила взамен «Эльбруса» учебный корабль «Нева», который потом обеспечивал 3-й и 4-й дивизионы в Феодосии.
Надо сказать, что параллельно с работающими на ЧФ академиками А.Александровым, И.Курчатовым, вырабатывающими меры по борьбе с минной опасностью для сил флота, сами подводники под руководством военинженера 3 ранга И.Бежанова (отца будущего командира пл С-70 и 155-й бригады В.Бежанова) искали защиту от мин. Ими был сконструирован электромагнитный трал, названный «убийцей мин», который использовался потом на фарватерах перед выводом лодок из баз. Буксировал этот трал деревянный катер «Альбатрос».
Первые шаги в приобретении боевого опыта привели к первым рекомендациям, выработанным штабами бригад. Вот некоторые из них: «Не считать обстановку войны необычной. Это сейчас нормальное состояние. У войны жёсткие законы. Нет оправдания халатности, трусости, недомыслию, нарушению приказа. Оценки мирного времени недействительны. Сегодня деятельность командира определяется его боевыми качествами и конкретными результатами его работы. Противника надо искать, а не ждать, когда он выйдет на тебя. Надо первым наносить удар. Это соответствует психологии подводника и природе подводного оружия».
Командиры подводных кораблей как непосредственные исполнители боевых задач стали в центре внимания командиров соединений. Представляют интерес короткие заметки, которые один из них заносил для себя в свою рабочую тетрадь с началом войны: «Решителен, твёрд, упрям, обидчив. Не любит выслушивать указания начальства. Нет глубины в оценке обстановки, не в ладах с расчётами. Хорошо организован и сколочен экипаж.
При встрече с противником значительное место может иметь чувство самосохранения. При неожиданной встрече может скорее обороняться, чем нападать.
Инициативный, смелый. Настойчиво ищет противника. Умеет видеть детали и мелочи в обстановке. Скромный, его любят друзья и подчинённые.
Характер цельный, спокойный. Смелость - рассудительная. Грубоват, но в меру.
Командир с расчётом. В тяжёлой обстановке не растеряется. Скептик с юмором. Любит поворчать, особенно в адрес вышестоящих.
Смелый, решительный, способный. Не растеряется. Всегда бодр и весел. Душа общества. На язык не сдержан. Беспечен к организации службы. Анархичен по натуре».

Эти заметки рабочего порядка относились к командирам, имеющим имя и фамилию. Сочетание положительных и отрицательных черт характера в ходе войны у большинства менялось: положительное росло, отрицательное сокращалось.
Нельзя не сказать о планировании боевого использования подлодок, организации их боевой деятельности, о боевом управлении пл. В оперативной директиве командующего ЧФ на период боевых действий каждый командир бригады получал боевые задачи и принципиальную схему их выполнения: районы, позиции и число одновременно действующих в море лодок. Штаб бригады на этой основе составлял график боевого использования сил с учётом всех изменений, которые планово должны были произойти в их составе и состоянии. Выполнение боевых задач планировалось штабом бригады по дивизионам. За ними, как правило, закреплялись районы с определёнными в них позициями. План боевых действий конкретизировался месячными планами. По плану в целом, по обстановке, задачам, особенностям их выполнения комбриг давал необходимые указания на совещаниях командиров кораблей и частей.
Командиры дивизионов в выполнении боевых планов отвечали за материально-техническую и боевую готовность лодок к выходу в море, подготовку командиров лодок к выполнению поставленных задач и за обеспечение выходов в море и возвращений кораблей в базы.
Штабы дивизионов отрабатывали и боевую документацию для уходящих в боевые походы лодок.
Выполнение эпизодических специальных заданий, которые не предусматривались общим планом боевых действий на этот период, планировалось штабами бригад. Эти задачи не нарушали в целом графика боевого использования лодок, особенно с конца 1942 г., когда большей частью такие задания решались попутно с действиями на коммуникациях. К сожалению, всё достаточно продуманное и спланированное шло не так хорошо и гладко, как хотелось бы. График боевого использования лодок корректировался непрерывно, так как часто не выполнялись сроки текущих ремонтов кораблей и планово-предупредительных ремонтов, связанных с отдельными заводскими работами. Были срывы в боевой подготовке и проверке лодок в море после ремонтов из-за отсутствия обеспечения. И были боевые потери, ибо это война.
Так как резерва лодок не было, то вариантов для сохранения устойчивости планов оказывалось немного: сокращались объёмы ремонтных работ, сроки отдыха личного состава, отменялись выходы на боевую подготовку. В крайнем случае штабы обращались к командующему флотом за разрешением оставить временно без обслуживания отдельные позиции.
Штаб флота через голову комбрига в море лодками не командовал. И подводники это очень ценили. Боевое управление лодками в море осуществлялось только комбригами. Но командиры дивизионов были при этом в курсе всех событий и действий своих кораблей в море, радиостанции штабов дивизионов принимали всё, что шло от штаба бригады лодкам в море и от них - в штаб бригады.
В штабах дивизионов велись оперативные и разведывательные карты по районам боевой деятельности их подлодок. Они получали ежедневные оперативные и разведывательные сводки штаба флота и периодические обобщённые - штаба бригады. Командир бригады мог управлять кораблями с командного пункта каждого дивизиона, а в особых случаях это управление мог принять на себя любой командир дивизиона.
Связь со штабом флота, штабами ВВС, эскадры, военно-морских баз по всем вопросам взаимодействия, взаимных информации, донесений и оповещений имел только штаб бригады.
До августа 1941 г. подводные силы ЧФ не имели боевого соприкосновения с противником. Безрезультатность их использования и действий все подводники переживали остро. Народный комиссар ВМФ отмечал слабую активность подводников, командующий флотом требовал настойчивости в поисках и ударах по врагу.
Для увеличения возможностей встреч с кораблями противника во второй половине августа была утверждена новая нарезка позиций. Их стало больше, все они подошли вплотную к берегу. Лодки 1-й бригады действовали к югу от Констанцы, 2-й бригады - к северу. Командирам лодок рекомендовалось: экономить электроэнергию на двое суток, чтобы увеличить время поиска между зарядками аккумуляторных батарей; зная ось фарватера, быть в тёмное время между берегом и противником; ночью под берегом использовать шумопеленгаторную установку в позиционном положении без хода или под электромоторами; искать противника там, где встречаются его силы ПЛО; вести разведку знаков ограждений, определяющих границы минных заграждений и фарватеров в них; предполагаемые фарватеры в минных заграждениях при подходе к ним с моря форсировать в подводном положении, имея под килем 3-5 метров; подходы с моря к берегу, проверенные своими курсами, не считать чистыми, пока не накопится для этого достаточного количества проверенных данных. Минную обстановку подводники знали «в общем и целом», а именно: в каких районах мины уже были, а в каких могут быть. Их координаты надо было уточнять самим. Занимались этим они как могли - настойчиво, долго, не без успеха, но и с жертвами. За время войны для обеспечения своих морских коммуникаций, портов и баз противник выставил не менее 86 оборонительных заграждений, израсходовав для этого 9,5 тысячи мин и более 5 тысяч минных защитников. Значительная часть наших потерь была связана именно с тем, что командиры смело форсировали минные поля, чтобы быть именно там, где нужно.
С началом войны объектами атак подводников были румынские, немецкие и итальянские суда, а с октября 1941 г. - все проходящие через позиции лодок суда и корабли. Командирам подлодок предоставлялось право самим решать, кого атаковать в составе конвоя: транспорт, танкер или эсминец. Открыла боевой счёт на ЧФ Щ-211 под командованием капитан-лейтенанта А.Девятко с командиром дивизиона Б.Успенским на борту. 15 августа южнее Варны она атаковала и потопила румынский транспорт «Пелес» водоизмещением 5708 брт.
Александр Данилович Девятко, отмечая мужество экипажа, его непреклонную волю к победе, писал: «Нас не остановили вражеские минные заграждения, обойдя их, мы вышли на коммуникации противника. Не заставили нас покинуть позиции фашистские самолёты и миноносцы. Наоборот, присутствие их дало нам уверенность, что именно здесь мы встретим достойную наших торпед мишень. Не смутила, не огорошила нас, советских подводников, рассчитанная на испуг немецкая тактика - беспорядочное сбрасывание глубинных бомб, создающее впечатление окружения подводной лодки. Всё это только укрепляло уверенность, что именно здесь, а не в другом месте надо искать корабли противника. И мы искали их настойчиво и терпеливо, искали и находили».
30 сентября Щ-211 (А.Девятко) потопила в том же районе итальянский танкер «Суперга» водоизмещением 6154 тонны. Активно действовали командиры М-35 (М.Грешилов), Л-4 (Е.Поляков), М-34 (Н.Голованов), С-33 (Б.Алексеев), С-34 (Я.Хмельницкий), М-33 (Д.Суров), Щ-210 (И.Зельбст), Щ-214 (В.Власов). Но были и безуспешные атаки: стрельба одиночными торпедами была ошибкой, которую своевременно не сумели предусмотреть. Командирам говорилось: не забывать своего преимущества -скрытности, она обеспечивает смелость маневра и неуязвимость, искать ночных встреч с противником, они могут быть успешнее дневных, не стрелять по транспортам и боевым кораблям одиночными торпедами, тренировать на позициях горизонталыциков на полных ходах и резком изменении скоростей, которые будут характерными при атаке. С октября 1941 г. на коммуникации добавился участок Сулина - Одесса - Днепровский лиман, ещё более мелководный район, действия в нём лодок были очень затруднены. На участок стали посылать пл типа «М» и «А», которым при атаках приходилось буквально «ползать» по грунту. Это мешало проводить успешные атаки и не позволяло производить уклонение от преследования противником, т.к., имея под килем 1-3 м, лодки после залпа ложились на грунт.
Стали часты случаи потери своего места и больших ошибок в счислении у лодок, которые продолжительное время не имели навигационных определений из-за характера побережья противника и отсутствия на нём хороших ориентиров.
Выставленные в своё время наши оборонительные минные заграждения вынуждали лодки следовать в Одесский залив только через узкий, свободный от своих мин фарватер в районе Тендровской косы. Глубины в нём 11-14 м едва позволяли форсировать его в подводном положении, т.к. он вплотную подходил к берегу, на котором противник имел наблюдательный пост. В дополнение ко всему штормы и туманы, характерные для данного района в осенне-зимний период, затрудняли действия лодок.
С прорывом противника на сухопутном фронте в Крым усилились действия его авиации. В двадцатых числах сентября командиры бригад получили приказание начальника штаба флота быть готовыми к перебазированию в порты Кавказа. 29-30 сентября 8-й дивизион «малюток» вместе с пбпл «Эльбрус» вышел из Севастополя в Очамчири. 3-й дивизион и пбпл «Нева» 3 октября перебазировались из Феодосии в Туапсе.
В октябре-ноябре 1941 г. М-54 (Э.Бродский) и М-51 (В.Прокофьев) последовательно развёртывались в центральной части Азовского моря на позицию для обнаружения и уничтожения противника. Глубина в море - 12-14 м, и то лишь в ограниченном районе. Днём лодка лежала на грунте, ведя наблюдение в перископ за поверхностью и воздухом, и периодически меняла место, а ночью всплывала в надводное положение и производила зарядку АБ. За всё время пребывания на позиции этих пл не была обнаружена ни одна цель для атаки. В дальнейшем от идеи посылать лодки в Азовское море отказались.
2 ноября последовало приказание командующего флотом о перебазировании управлений бригад и лодок в Поти и Очамчири. В тот же день штаб 1-й бригады в 18.00 перешёл из берегового помещения на пбпл «Волга», а уже через полчаса в результате авиационного налёта береговое помещение штаба было разрушено. С наступлением темноты пбпл «Волга» и подводные лодки 1-й бригады вышли из Севастополя, взяв курс на Поти. 4 ноября из Балаклавы ушли последние лодки 2-й бригады и её штаб, которые перебазировались в Очамчири. В те дни вдоль побережья на Кавказ шли все плавсредства бригад, а по дорогам Крыма на Керчь и дальше - их автотранспорт. В Севастополе осталась небольшая часть личного состава береговых баз и командиры законсервированных в капитальном ремонте пл А-1 и Д-6, оставленных для охраны территорий, зданий и отправки на Кавказ остатков имущества.
Перебазирование кораблей в порты Кавказа значительно удлинило их переходы в район коммуникаций противника и сократило время пребывания на позициях лодок 1-й бригады, прервав на 2 месяца деятельность пл типа «М» и «А» 2-й бригады, которые имели автономность в тот период всего 7-8 суток. Но с 11 декабря «малютки» стали маневренными группами базироваться на Севастополь, а уже оттуда действовать на участке Сулина - Одесса, выполнять различные специальные задания у занятого противником Крымского побережья. Состав групп постоянно менялся, управляли ими также посменно командиры дивизионов Н.Клынин и Л.Хияйнен. И даже в этом случае продолжительность пребывания на позиции была не более 3-4 суток, что снижало эффективность их действий.
На новых местах базирования ничего готового или заранее предусмотренного для подводных сил не было. В Поти и Туапсе уже базировались соединения надводных кораблей. Подводникам же, которые иронически и в шутку называли себя «кавказскими пленниками», приходилось жить в тесноте, но, как говорится, не в обиде: приспосабливались для нужд выделенные береговые помещения, территории, причальный фронт. Были оборудованы ремонтные мастерские в Поти, Очамчири, созданы нештатные ремонтные бригады в дивизионах 1-й бригады. В Поти, в новом порту, началось строительство стационарной базы подводников.
Одним словом, уже вскоре после перебазирования в районе Очамчири - Поти появились возможности для проведения боевой подготовки в море: отрабатывалась техника выполнения залповых стрельб, осваивались торпедные стрельбы с временным интервалом, проверялось поведение торпед с малой глубиной хода, учились точности плавания.
Результатами боевых действий на коммуникациях, с которыми заканчивался первый год войны, подводники были недовольны. Из 39 встреч с конвоями успешными были только 7. Противник же усиливал прикрытие с моря своих коммуникаций, чему штабы бригад имели подтверждение: 4 сентября в шести милях восточнее Тузлы от взрыва мины получила повреждения М-31 (Е.Расточиль), 19 сентября командир Щ-208 Н.Беланов наблюдал в районе Бургаса постановку мин с баржи, 25 октября в районе Варны подорвалась на мине и возвратилась в базу со значительными повреждениями Щ-212 (И.Бурнашев). Противник ходил под берегом, за своими минными заграждениями. Лодки, форсируя минные поля, направлялись туда, чтобы не возвращаться в базы с торпедами. Поиск чистых от мин подходов к побережью и районов маневрирования под берегом стоил дорого: в октябре не возвратились из районов Констанцы и Сулины М-58 (Н.Елисеев) и М-59 (Г.Матвеев), в ноябре - М-34 (Н.Голованов) и С-34 (Я.Хмельницкий), в начале декабря - Щ-211 (А.Девятко), 4 декабря подорвалась на двух минных защитниках и получила крупные повреждения Щ-205 (П.Сухомлинов). Не вернулась действовавшая южнее Варны Щ-204 (И.Гриценко). Вышедшая ей на смену Л-4 (Е.Поляков) получила повреждения от взорвавшейся у неё за кормой мины. В районе Бургаса по корме Щ-209 (И.Киселёв) взорвалась мина.
1941 г. Черноморский флот закончил смело проведённой Керченско-Феодосийской операцией, в которой принимали участие Л-5 (А.Жданов), Щ-201 (А.Стрижак), Щ-203 (В.Немчинов), М-51 (В.Прокофьев): они высаживали на побережье группы специального назначения, выполняли задачу навигационного обеспечения действий надводных кораблей при высадке десантов и при обстреле береговых объектов.
28 декабря Щ-201 в районе, удаленном на 11 миль от Феодосии, произвела доразведку и, определив как можно точнее свое место по береговым ориентирам, с наступлением темноты выставила из подводного положения два светящихся буя - белый и красный. Затем отошла мористее, всплыла в надводное положение, включив прожектор, начала маневрирование на курсах, параллельных курсу подхода десанта. Огни, хорошо заметные е находившихся далеко от лодки кораблей, служили для них четкими ориентирами.
М-51, прибыв заблаговременно в назначенное место, выяснила обстановку в районе и опознала ориентиры, по которым следовало определяться. Перед наступлением вечерних сумерек командир уточнил место по береговым ориентирам, и лодка, отдав якорь, чтобы исключить возможный снос течением, легла на грунт.
29 декабря в 1 час ночи М-51 всплыла в надводное положение и включила прожектор с зеленым стеклом. Штурман периодически поворачивал его, ориентируя в заданном секторе по репитеру гирокомпаса. По зеленому огню, светившему всего в 50 кабельтовых от входа в порт, десантные корабли уточняли свое место.
Совершив переход из Новороссийска, Щ-203 вечером 28 декабря всплыла в надводное положение у камней Эльчан-Кая. Здесь она высадила группу, которая должна была выставить навигационный огонь, а затем отошла на 3 мили мористее, стала на якорь и включила прожектор. Вместе с красным навигационным огнем на камнях зеленый огонь прожектора составлял створ, по которому ориентировался второй десантный отряд.
Подводные лодки, выполняя основную задачу - поиск и уничтожение транспортов, параллельно вели разведку. Это выявление морских коммуникаций противника, их напряженности, системы всех видов защиты и обороны; наблюдение за вражескими базами и портами, за побережьем; сбор сведений о характере деятельности в этих районах надводных сил; выявление минной, навигационной, гидрометеорологической обстановки. Практически не было случая, чтобы лодка, возвратившись с боевого задания, не доставила сведений, полезных для командования. Систематизация этих сведений с учетом данных других видов разведки позволяла устанавливать истинные линии коммуникаций противника. Но были случаи, когда пл привлекались только к решению задач разведки. Так, по данным М-35 (М.Грешилов), М-36 (А.Николаев), которые вели систематическое наблюдение за аэродромом противника под Севастополем, удары по нему наносились, когда там находилось максимальное количество самолётов. Перед Керченско-Феодосийской десантной операцией Л-5 (А.Жданов) вела скрытное наблюдение за передвижением войск противника на побережье в районе Судак - Алушта.
Разведывательная служба учила командиров вскрывать обстановку, видеть в ней детали, находить связь между отдельными явлениями, обобщать разрозненное, делать полноценные выводы и докладывать их командованию флота.
Высадку на побережье противника разведывательных, диверсионных, партизанских и других групп выполняли Щ-211 (А.Девятко, л С-32 (С.Павленко), которые в 1941 году высадили на побережье Болгарии группы болгарских коммунистов для организации партизанской борьбы с фашистами. Один из её участников писал в своих мемуарах: «Раньше я никогда не задумывался о жизни подводников. Теперь же мне стало ясно, что каждый из них - герой, а вся их служба — подвиг».
Но основной задачей лодок было нарушение коммуникаций противника.
Всего с начала войны и до середины ноября 1941 г. из Босфора в порты противника проследовали пять танкеров, трём из них удалось вернуться в Босфор, два были потоплены Щ-211 (А.Девятко) и Щ-214 (В.Власов). С потоплением итальянских танкеров «Суперга» и «Торчелло» положение с горючим в армии генерал-фельдмаршала Роммеля в Северной Африке стало критическим. Несомненно, что удары советских лодок по черноморской нефтяной артерии противника непосредственным образом способствовали наступательным действиям английских войск в Северной Африке в конце 1941 г. 22 октября 1941 г. начальник итальянского генерального штаба У.Кавальеро писал: «... У нас и так почти совсем нет нефти». Гросс-адмирал Редер, командовавший в то время германским военно-морским флотом, был вынужден 13 ноября 1941 года доложить Гитлеру: «Положение с нефтью... очень критическое... Румынский экспорт к нам и в Италию прекратился полностью». Историк Ю.Майстер признаёт, что итальянцы, обеспокоенные активностью черноморских подводников, «воздерживались от посылки своих ценных танкеров для вывоза румынской нефти, в получении которой они были очень заинтересованы. Таким образом, здесь советские подводные лодки достигли определённого успеха, который имел для ведения войны на Средиземном море политические и военные последствия».
Наступил 1942 год. 6 января народный комиссар ВМФ указал Военному совету ЧФ, что на Чёрном море итоги подводной войны за шесть месяцев совершенно неудовлетворительны. Они свидетельствуют о невыполнении Военным советом флота указаний народного комиссара по использованию подводных сил. Самым веским аргументом при этом было то, что потоплено только семь транспортов противника и при этом погибло семь наших лодок! Для сравнения нарком сообщил, что на СФ, имевшем в начале войны 15, а к началу 1942 г. - 21 пл, потоплено 48 транспортов противника и ни одной нашей лодки не было потеряно. Условия на Севере хотя и отличны от черноморских, но не менее сложны и трудны.
Причинами срыва подводной войны на черноморских коммуникациях противника нарком считал:
1. Слабое напряжение в работе пл на коммуникациях противника: от Босфора до Одессы выставлялось только 5-6 пл.
2. Использование пл не по назначению. Например, обстрел лодкой из одной пушки Ялты или высадка десанта в Коктебеле в количестве 20 человек, что с успехом мог бы сделать катер МО.
3. Бесцельное несение лодками дозора в районе Поти, где за шесть месяцев не появился ни один корабль и ни одна пл противника.
4. Плохая работа оперативного отдела штаба флота по планированию и организации операций лодок без анализа обстановки, без помощи им в решении их главной задачи. Разведка обстановки в районе самих позиций не велась. Было очевидно, что Щ-204, Щ-211 и С-34 погибли, а Л-24 подорвалась на позиции № 28, и всё же туда продолжали посылать лодки одну за другой, и 24 декабря 1941 г. была выслана Щ-207.
Нарком потребовал от ВС ЧФ выполнить его указания по использованию пл. А по результатам опыта первого полугодия войны сделать всё для уменьшения потерь лодок и увеличения воздействия их на коммуникации противника. На обстановку, требующую срочных решений, реагировали только одним - изменением мест позиций в районах действий. Но, как после войны признавал это командир 2-й бригады контр-адмирал М.Соловьёв, реагировали с запозданием. Например, приказание командующего флотом об изменении района действий лодок, переданное им в шифровке от 9 декабря, практически было реализовано только 22 декабря.
В новый, 1942 г. подводники вступили с уверенностью в близком и успешном ударе по врагу. С захватом Керченского плацдарма шло накопление сил и средств для этого удара. 12 марта командиры бригад получили приказание командующего флотом выслать в Севастополь своих представителей для подготовки к перебазированию лодок с Кавказа в главную базу флота. Настолько была крепка надежда на армию Керченского полуострова, которая должна была изменить положение осаждённого Севастополя и всего Крыма. Шли непрерывные перевозки войск и грузов из портов Кавказа на Керченский полуостров и для Севастопольского оборонительного района. Противник мешал этим перевозкам своей авиацией.
Участились налёты на Туапсе. 24 марта от авиабомбы получила повреждение пбпл «Нева», погиб только что вернувшийся из успешного боевого похода самый молодой и талантливый командир Щ-213 старший лейтенант Д.Денежко. Появились убитые и раненые на лодках Щ-208, Д-5. 26 марта во время налёта был смертельно ранен командир Щ-209 капитан 3 ранга И.Киселёв. Оба командира совершили по нескольку боевых походов, а на счету Д.Денежко было 2 победы - потопление в районе пролива Босфор турецкого танкера «Чанхая» (454 т) и болгарского каботажного судна «Струма» (144 т). Стоянка лодок в Туапсе становилась опасной. В апреле плавбаза «Нева» и лодки 3-го, 4-го дивизионов были перебазированы в Батуми.
В апреле 1942 г. по предложению Л.Хияйнена увеличили автономность пл «М» XII серии с 8 до 15 суток за счёт незначительных переделок, в ходе которых цистерны № 4 стали использоваться как топливно-балластные. Первой лодкой, вышедшей в поход на 12 суток, была М-113 (И.Станкевич). Затем М-117 (А.Кесаев) и М-118 (С.Савин) пробыли в море по 17 суток. Это позволило полноценно использовать лодки с апреля 1942 г. на коммуникациях противника из Севастополя, а затем из портов Кавказа и, несмотря на потери, продолжать наносить удары по противнику почти тем же количеством пл, что и в начале войны.
Борьбе за Крым и Севастополь была подчинена вся боевая деятельность флота, соответственно и подводных кораблей. С конца 1941-го до июля 1942 г. лодки, продолжая вести действия на коммуникациях, попутно или целенаправленно занимались выполнением специальных заданий. Они были многообразными.
В январе 1942 г. подводная лодка М-35, в феврале-марте лодки М-36 и М-118 выполняли задание по выявлению системы обороны порта Ялта, наличию транспортных средств в порту и войск в городе. Полученные сведения были использованы при организации артиллерийских обстрелов береговых объектов надводными кораблями.
К обстрелу отдельных объектов и войск на побережье, занятом противником, подводники относились скептически: из одной пушки большого вреда ему не нанесёшь, но понимали, что мешали фашистам спокойно спать по ночам, заставляли их сознавать, что недолгое пребывание на нашей земле пройдёт без комфорта. Да и у командования флота не хватало надводных кораблей для ежесуточного решения задачи, поставленной Военным советом фронта. Вот почему командование обратилось к наркому ВМФ с просьбой разрешить использовать лодки для артиллерийского обстрела сухопутных коммуникаций противника в Крыму. И нарком вынужден был дать такое разрешение.
Только один эпизод выполнения этой задачи: 1 марта Л-5 (А.Жданов) в районе Судака трижды обстреляла артиллерийским огнём живую силу и различные объекты врага, выпустив 84 снаряда, при этом сама была безуспешно обстреляна одним 75-мм неприятельским орудием.
Примером навигационно-гидрографического обеспечения артиллерийских стрельб надводных кораблей по объектам на побережье может служить эпизод с М-62 (Н.Малышев). Действуя на морских коммуникациях противника (район Феодосии), лодка получила приказ в ночь на 3 августа 1942 г. занять указанную по радио точку и включить свой прожектор. Световой ориентир был необходим для крейсера «Молотов» и лидера «Харьков», обстреливавших двухъякорную бухту и порт Феодосия. Корабли успешно выполнили артиллерийскую стрельбу по береговым объектам.
Привлекались лодки и к минным постановкам в районе портов, баз и на коммуникациях противника. Целью их было нанести удар минным оружием, создать минную угрозу там, где неприятель её не мог ожидать, тем самым заставить его конвои ходить мористее, где действуют наши силы. В первые месяцы войны лодки типа «Ленинец» выходили в море только для минных постановок, а потом, с конца ноября, они стали использоваться и в торпедно-артиллерийском варианте. В августе - октябре минные постановки выполняли Л-4 (Е.Поляков) и Л-5 (А.Жданов).
Только на подходах к румынскому порту Мангалия было выставлено 7 минных заграждений. Они ставились и в районе Бургаса, в прибрежном фарватере. Предположительно, на этих минах подорвался и затонул буксир, а один конвой из барж был атакован М-31 (Е.Расточиль) значительно мористее прежнего фарватера. На минном заграждении, поставленном 7 сентября Л-4 у Варны, через неделю погиб транспорт «Шипка», использовавшийся фашистами для воинских перевозок. 23 ноября при тралении этого района подорвался катер-тральщик. Отдельные минные постановки были проведены в этот период у Ялты и Калиакры. Всего в 1941-1942 годах Л-4 (Е.Поляков) поставила 10 минных заграждений, Л-5 (А.Жданов) - 9, Л-6 (С.Буль) и Л-24 (Г.Апостолов) - по две, Л-23 (И.Фартушный) - одну минную постановку (приложение № 3).
Командир пл Л-5 контр-адмирал в отставке Алексей Степанович Жданов вспоминал: «Вскоре после начала войны Л-5 получила первое боевое задание: «Произвести минную постановку в районе Мангалия - мыс Тузла на вероятных курсах движения кораблей противника». В приказе были даны: начальная точка постановки, направление линии и интервал между минами. Глубина установки мин - 3 м - выполнялась в базе перед погрузкой мин в трубы лодки. В приказе рекомендовалось при подходе к берегу форсировать предполагаемое минное заграждение, имея под килем 5-10 м от грунта. До постановки мин произвести разведку «на себя». После постановки мин следовать в базу.
На подходах к берегам и при возвращении в базу 20 раз пришлось форсировать предполагаемое минное заграждение противника. В трёх случаях прослушивался от 1-го отсека до 7-го скрежет минрепа при скольжении его по борту лодки. Однако обошлось благополучно, без подрыва на мине или минном защитнике, благодаря исправности всех ограждений и своевременному реагированию - остановке электромотора и отводу кормы.
Каждый раз в приказе на поход давались командованием бригады рекомендации командиру уже из опыта боевых действий лодок по обстановке на море.
На минных банках, поставленных Л-5, подорвались и затонули: 10 октября 1941 г. в бухте Варна - румынский минный заградитель «Реджеле Кароль I» (2396 т) с запасом 150 мин на борту; 25 октября 1941 г. в районе м. Тузла - минный заградитель «Терезия Вальнер» (350 т); 28 декабря 1941 г. - буксир «Своическу» (предположительно, так как он пропал без вести).
Гибель минных заградителей уменьшила возможность постановок мин противником против лодок. В 1942 г., по данным разведотдела штаба флота, в районах, заминированных нашими лодками, погибли канонерская лодка, транспорт на 2000 тонн и, предположительно, буксир «Отул» (293 т). Всего за время войны лодками выставлено 578 мин, из них 458 мин - в 1941-1942 гг.».
Навигационное обеспечение действий надводных сил флота неоднократно выполняли Щ-201 (А.Стрижак) и М-55 (С.Ефанов), обеспечивая подход кораблей к берегу при высадке десанта в районе Судака.
Лодки привлекались также к поиску экипажей самолётов, сбитых над морем или потерпевших аварии (Щ-201).
Решением ВС флота с 13 февраля были установлены новые позиции для подводных лодок. Для 1-й бригады 4 позиции располагались вдоль западного побережья от пролива Босфор до мыса Шаблер. 2-й бригаде были определены две позиции - у Одессы и в районе острова Фидониси (Змеиный).
В начале 1942 г. немецкое командование перебросило с Балтийского моря по Дунаю 6 немецких пл в разобранном виде: U-9, 18, 19, 20, 23, 24, которые собирались на верфях Галаца. Впервые они начали действовать на наших коммуникациях в октябре 1942 г. Ими было выполнено до середины 1944 г. 60 торпедных атак, потоплено 16, повреждено 8 транспортов.
В 1942 г. немецкое командование обратилось к командованию итальянского флота с просьбой усилить морскую блокаду осаждённого с суши Севастополя. Итальянцы отправили на Черноморский ТВД два соединения боевых катеров и 6 сверхмалых пл. Лодки, построенные в Италии, были новейшими в своём классе, но 4 из них к моменту отправки на Чёрное море не совершили ни одного боевого похода. Они имели подводное водоизмещение 45 т, длину 15 м, рабочую глубину погружения 55 м, предельную - 80 м, два торпедных аппарата калибром 450 мм, однако запасных торпед не было. Экипаж - 5 человек, автономность - до 4 суток. 2 мая они были доставлены по железной дороге в Констанцу и спущены на воду, в конце месяца перебазированы в Ялту.
В мае 1942 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР были учреждены семь нагрудных знаков в целях поощрения особо выдающихся из числа рядового и младшего начальствующего состава Красной Армии и Военно-Морского Флота.
Большим почётом и уважением пользовались среди моряков матросы и старшины, отмеченные нагрудными знаками «Отличный подводник» и «Отличный торпедист», -герои морских походов и схваток с сильным и опытным врагом.
Обстановка в Крыму в мае 1942 года резко изменилась, в Севастополе усилились действия немецкой авиации и артиллерийский обстрел бухт. Трудности в перевозке грузов в осаждённый город увеличивались, потери в транспортах от авиации противника росли.
Перевозку войск и боевой техники осуществляли корабли надводных соединений флота, но сил не хватало.
Организационно командование бригад пл готовилось к тому, что им может быть поставлена задача перевозки грузов в осаждённый Севастополь и вывоза оттуда раненых. Подобные задачи ранее никогда не выполнялись. Были рассчитаны два варианта подготовки лодок к загрузке: со снятием и без снятия одной группы аккумуляторной батареи. Первый вариант давал возможность принимать наибольшее количество грузов. Однако при этом уменьшалась остойчивость лодки, что могло вызвать опрокидывание ее в подводном положении, поэтому был принят второй вариант. Были произведены средние расчёты по количеству перевозимого груза внутри корпуса лодок.
Выглядели они следующим образом: большие лодки типа «Л» могли взять от 64 до 85 т, «Д» - 58 т, «С» - 46 т, «Щ» - 39 т, «АГ» - 15 т, «М» - до 9 т. В пассажирском варианте средние и большие пл могли принимать по 80-100 человек. С 5 мая пл Л-4 (Е.Поляков), Л-6 (Ю.Стршельницкий), Л-23 (И.Фартушный) и Д-4 (И.Израилевич) были привлечены к перевозке грузов. К ним с 1 июня присоединились Л-24 (Г.Апостолов), С-31 (Н.Белоруков), С-32 (С.Павленко). А группа малых пл, базировавшаяся в Севастополе, 31 мая была переведена в Туапсе.
Всего в перевозках приняли участие 24 пл. Прорывая созданную противником блокаду Севастополя с моря, подводники стали выполнять поставленную им задачу, сожалея лишь об одном, что так малы их возможности по перевозке грузов и людей. Базами приёмки грузов были Новороссийск и Туапсе. А личный состав делал всё от него зависящее, чтобы ускорить загрузку кораблей. Рядовые и командиры - все принимали в ней участие. На больших лодках погрузка длилась 8-10 часов, на средних - от 4 до 8 часов, на малых - 2-3 часа.
Из воспоминаний командира электромеханической боевой части Л-4 Н.Прозуменщикова: «Никто из нас не имел практики использования лодок в качестве транспортных средств. И мы удивились, когда к причалу подтянули железнодорожные вагоны, и всё, что в них находилось, нам предстояло загрузить на лодку. Но потом это нас уже не удивляло, Севастополь требовал продовольствие и боеприпасы, горючее и медикаменты. Все инструкции полетели к чертям. Мы перевозили боезапас при недопустимо высоких температурах в артиллерийских погребах, размещали ящики или просто консервные банки в таких «святых» местах, какими являлись проходы у аккумуляторных батарей, обычно содержащихся в идеальной чистоте».
Разгружались лодки в бухтах Севастополя: сперва в Южной, потом в Камышовой, Стрелецкой и Казачьей, в районе 35-й батареи.
На обратном пути, кроме экипажа, на лодке находились раненые бойцы, эвакуируемые женщины и дети. Моряки и пассажиры испытывали острую кислородную недостаточность.
Управление всей организацией перевозок осуществлялось группой во главе с капитаном 1 ранга А.Крестовским. С 14 июня она была развёрнута на пбпл «Очаков» в Новороссийске. Помощниками у него были командиры бригад. В наставлении по перевозкам главным было: «Больше рейсов, больше грузов!». Помощник флагманского инженер-механика флота инженер-капитан 2 ранга А.Молявицкий, флагманский инженер-механик бригады пл инженер-капитан 3 ранга П.Мацко и старший инженер технического отдела флота инженер-капитан 3 ранга А.Маликов разработали «Инструкцию по погрузке и разгрузке нештатных грузов» и «Таблицы и схемы расположения грузов по отсекам, их суммарные веса и моменты после погрузки». Для того, чтоб принять как можно больше груза, на больших и средних лодках оставляли не более двух торпед и 50% артиллерийских боеприпасов. На малых лодках снимались все боеприпасы. Продовольствия и пресной воды брали только на 6 суток. Грузы размещались и укладывались в отсеках личным составом пл под строгим контролем помощника командира и командира БЧ-5. Перед погрузкой командиру вручалась карта загрузки, в которой подробно расписывалось, где и в каком порядке располагать грузы. После получения данных о фактическом размещении грузов по отсекам командир БЧ-5 делал расчет дифферентовки. Затем лодка погружалась в бухте для проверки расчетных данных. Только после этого она могла выходить в море.
Из воспоминаний капитана 1 ранга М.Иванова, инструктора политотдела бригады: «Существовало своеобразное соревнование между экипажами подводных лодок: кто больше грузов доставит в Севастополь. Поэтому шла борьба за сокращение времени перехода в осаждённый город. Командиры кораблей выбирали не длинные и безопасные маршруты, а самые короткие, хотя на них всегда существовала угроза быть потопленным врагом.
А в каких тяжёлых условиях плавали подводники! Люди отдыхали на ящиках с боезапасами, за дизелями, электромоторами и другими механизмами. Свои места на пути из Севастополя моряки уступали раненым, женщинам с детьми.
Надо учитывать и то, что в лодках загружались даже торпедные аппараты. Это означало, что при встрече с надводным кораблём противника экипажи были лишены возможности использовать своё основное оружие. Только хитрый маневр, скрытность плавания, мужество и выдержка краснофлотцев, старшин и командиров позволяли выходить из трудных положений».
Защитники Севастополя испытывали острую необходимость не только в боеприпасах, но и в бензине. Так, 15 июня авиационного горючего оставалось лишь на 5 суток. Этот вид топлива можно было транспортировать на лодках всех типов, но прежде следовало обеспечить герметичность топливных цистерн, в которых перевозился бензин. На «Д» и «Л» специальных мер для этого не требовалось. На лодках типа «С» сделали пропитку сальниковой набивки клапанов зеленым мылом. Такая мера дала положительный результат. Сложнее обстояло дело на «малютках». Еще во время приема бензина его пары попадали в отсеки, и, несмотря на непрерывную работу судовой вентиляции, часто создавалась такая их концентрация, что от искры, возникшей в момент включения (выключения) электроприборов, мог произойти взрыв. Кроме того, пары горючего, проникая внутрь отсеков, вызывали отравление личного состава. Пожары возникали на М-60 (Б.Кудрявцев), М-33 (Д.Суров), М-32 (Н.Колтыпин). Только героическими усилиями моряков они были потушены. При этом несколько человек из экипажей получили ожоги.
Переходы открытым морем лодки совершали днём, к местам разгрузок подходили с наступлением темноты. До утра шли разгрузка, приём людей и обратных грузов. Командиры и военные комиссары, с трудом добравшись до командного пункта флота, коротко докладывали командующему Ф.Октябрьскому и члену ВС И.Кулакову, сколько тонн какого груза доставили. Короткие указания - и в обратный рейс.
Главное было успеть выйти из Севастополя до наступления рассвета, погрузиться и отходить в открытое море. Порой не успевали. В непрерывном двустороннем движении лодок трудно было исключить возможность взаимных встреч их в районах фарватеров. Командиры знали только одно: кто идёт в одном направлении и кто должен пройти в обратном по месту и времени. Но противник часто путал все расчёты в штабном графике движения. Его противодействие было сильным, фарватеры и подходы к Севастополю бомбились авиацией по площадям, днём и ночью лодки преследовались катерами ПЛО и торпедными катерами.
Основным оружием, которое противолодочные корабли противника использовали в борьбе с нашими лодками, были глубинные бомбы - большие типа WBD и малые типа WBF. Большие бомбы имели заряд 135 кг и устанавливались на различную глубину взрыва - от 25 до 120 м, малые бомбы имели заряд 32 кг и устанавливались на глубину взрыва от 15 до 75 м. Наиболее часто глубина взрыва устанавливалась в диапазоне 25-70 м.
При обнаружении пл неприятель начинал преследование, которое нередко длилось часами. При этом сбрасывались сотни бомб.
Особенно длительно, в течение трех суток, преследовалась Д-4, уходившая из осажденного Севастополя. Корабли противника сбросили на нее около 800 бомб. Вот ещё отдельные цифры и факты: на Щ-205 (П.Сухомлинов) за один рейс было сброшено 496 различных бомб, на Щ-209 (В.Иванов) за 2 рейса - 738 бомб. Только на пять лодок 1-й бригады с 1 по 4 июля было сброшено около 4 тысяч глубинных бомб. Безуспешно атаковывались торпедными катерами у Херсонесского маяка и Ялты А-4 (А.Трофимчук) и М-111 (Я.Иосселиани).
Самоотверженно работали экипажи Л-23 (И.Фартушный), Л-5 (А.Жданов), Д-4 (И.Израилевич), Д-5 (И.Трофимов), С-31 (Н.Белоруков), С-32 (С.Павленко), Л-4 (Е.Поляков), Щ-205 (П.Сухомлинов), Щ-209 (В.Иванов), Щ-212 (И.Бурнашев), Щ-214 (В.Власов), М-31 (Е.Расточиль), М-32 (Н.Колтыпин), М-33 (Д.Суров), М-112 (С.Хаханов), М-118 (С.Савин).
Командиры как бы соревновались друг с другом в выучке, быстроте, разумной инициативе. По семь раз прорывались в Севастополь Л-23, С-32 и Л-4.
Задачу по перевозке грузов подводники выполнили так, как этого от них требовали обстановка и воинский долг. За 75 рейсов они доставили в Севастополь 2324 тонны боеприпасов, 1038 тонн продовольствия, 574 тонны бензина, вывезли 1392 раненых, больных, эвакуируемых женщин и детей. За последние рейсы Д-5 (И.Трофиков) вывезла работников Севастопольского горкома партии, секретные карты и книги Гидроотдела ЧФ. М-31 (Е.Расточиль) вывезла ценности Госбанка на 14 млн. рублей, на Щ-209 (В.Иванов) доставили в Новороссийск командующего Приморской армией генерала И.Е.Петрова вместе с 60 офицерами армии и флота.
Из воспоминаний И.Середы, радиста пл Щ-209: «28 июня с рассветом всплыли и подошли к месту разгрузки. Быстро освободились от боезапаса и думали, что, приняв раненых, сразу же будем возвращаться на Кавказ. Однако, получив приказание до особого распоряжения оставаться в Севастополе, лодка вышла из Камышовой бухты и легла на грунт. Это распоряжение мы должны были получить по радио с наступлением темноты. Около десяти часов вечера начали всплывать. Нам предписывалось следовать в район 35-й береговой батареи в распоряжение командования Севастопольского оборонительного района.
Всего на борт мы приняли свыше шестидесяти человек. Среди них был командующий Приморской армией генерал-майор Иван Ефимович Петров, члены Военного совета армии: дивизионный комиссар Иван Филиппович Чухнов, бригадный комиссар Михаил Георгиевич Кузнецов, начальник штаба армии генерал-майор Николай Иванович Крылов (впоследствии Маршал Советского Союза), комендант береговой обороны флота и главной базы генерал-майор береговой обороны Пётр Алексеевич Моргунов, военком береговой обороны бригадный комиссар Константин Сергеевич Вершинин.
Благополучно миновали минные поля и оказались в открытом море. Но утром мы были обнаружены вражескими катерами. Они атаковали нас, и с этого момента началось...
Сколько было сброшено бомб, я не считал. Но после перехода в вахтенном журнале прочитал запись. Количество «глубинок» оказалось огромным - 521 раз прогрохотали над нами мощные взрывы. Только 3 июля катера и самолёты немцев прекратили преследовать нашу лодку. Этот рейс в Севастополь запомнился на всю жизнь».
С оставлением Севастополя Щ-212 (И.Бурнашев), Щ-213 (Н.Исаев), М-111 (Я.Иосселиани), М-112 (С.Хаханов) и А-2 (К.Чебышев), шедшие в это время в город с грузом, получили приказание: «Груз выбросить в море, брать с берега людей в районе Херсонесского маяка и 35-й батареи». Но только двум из них удалось прорваться к побережью и принять четыре группы людей.
Не обошлось, к сожалению, без потерь: Щ-214 (В.Власов) была потоплена в 20 милях южнее мыса Ай-Тодор итальянским торпедным катером MAS 571. Электрик лодки Д.Плешаков и моторист Н.Полтавцев, находившиеся на мостике наблюдателями, после гибели лодки были подобраны.
26 июня погибла в районе мыса Сарыч С-32. Её командир С.Павленко считался опытным подводником, но он, видимо, решил быстро пройти вдоль Крымского побережья в надводном положении, в результате был атакован немецким самолётом.
После оставления Севастополя лодки должны были продолжать борьбу с морскими перевозками противника. Добавились районы их действий у Крыма, в том числе у Севастополя. Возникла необходимость принятия дополнительных мер по обороне с суши, с моря и воздуха пунктов базирования сил флота. 24 июля в Поти на совещании флагманов, командиров соединений, частей командующий флотом говорил: «Для сухопутной обороны баз у флота не хватает оружия и людей. Береговым учреждениям флота перейти на казарменное положение. Всех вооружить всем, что есть. Военнослужащих, где можно, заменить вольнонаёмными. Во всём больше бдительности, дисциплины и организованности».
В базах на Кавказском побережье корабли стояли скученно, существовала опасность потери их от налётов авиации. Поэтому с рассветом часть лодок стали выводить из баз на внешние рейды, где они до темноты ложились на грунт. Это была неприятная перестраховка, но не лишняя, так как противник осуществил несколько крупных авиационных налётов. 8-й дивизион «малюток» 29 июля вместе с пбпл «Эльбрус» был переведён из Очамчири в реку Хопи. Это узкая, но глубокая река, где под естественной маскировкой подводные лодки были в безопасности.
К осени создалась необходимость реформирования пл в единую бригаду (приложение № 2, таблица № 2). Командование и штаб бригады разместились в Поти. Это решение подводниками было принято положительно, оно устраивало всех по организационным и материально-техническим вопросам. Командиром бригады был назначен контр-адмирал П.Болтунов. Из воспоминаний контр-адмирала В.Обидина, военного комиссара - полкового комиссара: «Комбриг Болтунов был блестящим военачальником, талантливым организатором, любимцем всех матросов, старшин и командиров. Он обладал поистине энциклопедическими знаниями, особенно в военном деле. До самозабвения любил флот, морскую службу и подводные лодки. Нас поражала его исключительная скромность. Чего греха таить, бывает, высокая должность портит хорошего человека. С Павлом Ивановичем этого не произошло. Он был олицетворением простоты, душевности и буквально спартанского образа жизни. Став в тридцать пять лет адмиралом, Болтунов являл добрый пример всему офицерскому составу Черноморского флота... Ему первому в стране вручили орден Ушакова I степени, которым награждались видные деятели ВМФ».
Начальником штаба бригады стал капитан 1 ранга М.Соловьёв. Моряки любили Михаила Георгиевича. Он был для них образцом строгого соблюдения писаных и неписаных законов подводной службы. Они восторгались его энергией, высокой морской выучкой, напористостью. Каждый старался как можно точнее и лучше выполнить его немногословные приказания.
Боевые действия лодок на коммуникациях в 1942 г. были более успешными. Если в 1941 г. из 39 встреч с противником успешных было только 7 (18%), то в 1942 г. из 58 встреч успешными стали уже 27 (46%). Это показатель роста боевого мастерства командиров и экипажей. Командиры благодаря полученному боевому опыту действовали более решительно и смело, чем в начале войны. Об этом свидетельствуют и документы, захваченные у противника. Вот выдержка из выводов, которые были сделаны в разведывательной сводке противника о деятельности наших пл от 16 октября 1942 г.: «Возможность действий в районах с глубинами менее 10-15 м поддерживает предположение о существовании в советском флоте карманных подводных лодок водоизмещением около 40 тонн... Из характера деятельности противника можно сделать выводы:
- большая смелость противника - вероятно, ввиду слабого охранения наших конвоев;
- почти полное отсутствие движения - вероятная стоянка на грунте на малых глубинах».
Новое, что применили командиры в тактике действий лодок на мелководье в 1942 г., - наблюдение за районом при лежании на грунте на перископной глубине, при стоянке на подводном якоре. Это уменьшало вероятность попадания их на минные заграждения. Кроме того, произошли изменения в применении торпедного оружия: атаки стали выполнять не одиночными торпедами, а стрельбой залпом, стрельбой на малых глубинах. Удачно в Одесском заливе действовали А-3, А-5, применившие эти приёмы и возвратившиеся из наиболее опасного для действий пл района Чёрного моря.
Но по-прежнему встречи с объектами атак были редкими, атаки на малых глубинах - трудными, а пребывание в повседневно действующей системе ПЛО и на минных заграждениях противника - постоянным. В военном дневнике представителя морского германского командования в Румынии в марте 1942 г. записано: «Опасность от подводных лодок очень велика, и по предыдущему опыту нужно к ним относиться серьёзнее, чем к опасности со стороны надводных военно-морских сил. Все мероприятия нашего ведения войны должны быть особенно направлены против подводных лодок, так как средства, имеющиеся на судах эскорта, а также применение авиации для противолодочного охранения недостаточны, то как третье средство остаётся применение мин».
Эти положения и обусловили дальнейшие мероприятия противника по борьбе с нашими лодками. Прекратившиеся осенью 1941 г. минные постановки были возобновлены осенью 1942 г. Немцы стали прикрывать минными заграждениями участок коммуникации Сулина - Одесса и продолжили усиливать ранее выставленные на участке Сулина - Варна.
В этих условиях потери лодок на прибрежных коммуникациях в 1942 году были самыми большими за всю войну. Не вернулись из боевых походов Щ-210 (И.Зельбст), М-33 (Д.Суров), Щ-208 (Н.Беланов), М-60 (Б.Кудрявцев), М-118 (С.Савин), Щ-213 (Н.Исаев), М-31 (Е.Расточиль), Щ-212 (И.Бурнашев), Л-24 (Г.Апостолов).
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 октября 1942 г. Л-4 (Е.Поляков) была награждена орденом Красного Знамени. Она первой среди подводных лодок Черноморского флота стала Краснознамённой.
В конце года из состава бригады были отправлены по железной дороге на СФ М-32, М-36, М-120 и М-52. Однако в связи с изменением обстановки на советско-германском фронте они были временно оставлены на Каспийском море. Затем М-32 направили железнодорожным путём на ремонт в Горький. Позже она, а также М-36 и М-120 вновь вернулись на ЧФ в конце 1943 г., но в строй были введены только в 1944 г. М-52 осталась в Каспийской флотилии, она была передана Краснознамённому учебному отряду подводного плавания им С.М.Кирова, эвакуированному из Ленинграда в Махачкалу.
Чем ещё 1942 г. останется в памяти всех поколений подводников? Именно в этом году приказом народного комиссара ВМФ был впервые учреждён нагрудный знак «Командир подводной лодки». С тех пор он вручается офицерам-подводникам с момента допуска их к управлению лодкой приказами командующих флотами.
Год 1943-й. В историю войны он вошёл как год великого перелома. Сталинградская битва стала началом изгнания врага из пределов нашей Родины.
18 января 1943 г. было сформировано управление подводного плавания ВМФ. Соответственно и в штабе ЧФ в январе 1943 года создаётся штатный отдел подводного плавания. Начальником этого отдела стал контрадмирал П.Болтунов. Командиром бригады назначили капитана 1 ранга А.Крестовского.
Из воспоминаний контр-адмирала В.Обидина: «Крестовский отличался характером от Болтунова. Андрей Васильевич был вспыльчив. Неистовый в гневе, он обрушивал на любого командира, повинного даже в мелочах, весь свой горячий темперамент.
Крестовский органически терпеть не мог малодушных и благодушных, умел зажечь сердца подводников, был образцом смелости, мужества и отваги, идущих от беззаветной любви к Отчизне и ненависти к фашистским изуверам... Он не любил засиживаться в кабинетах, нередко выходил в море с нашими подводниками, передавал им свой богатый боевой опыт».
В связи с общим уменьшением количества лодок была произведена новая реорганизация дивизионов: их стало четыре, а не пять (приложение № 2, таблица № 3).
С оставлением Севастополя изменилась характеристика коммуникаций противника. Он получил возможность пользоваться всеми портами Крыма, для него открылись новые участки: Одесса - Севастополь (160 миль), Севастополь - Феодосия (120 миль), Феодосия - Керчь (80 миль). Появились и коммуникации в открытом море между Констанцей и Севастополем (210 миль), Сулиной и Севастополем (165 миль). С оставлением Новороссийска неприятель использовал новый отрезок Керчь - Анапа (60 миль). Удлинение коммуникаций и перенос их части в открытое море несколько облегчили действия подлодок, так как удлинились пути конвоев, из прибрежных вод противника, заваленных минами, лодки перешли в просторные глубоководные районы, уменьшилась минная опасность, улучшились условия для маневрирования при атаках в сравнении с условиями на глубинах менее 20 м.
Появилась возможность организовать тактическое взаимодействие пл с воздушной разведкой, а также между лодками. Были приняты меры к приёму данных разведки лодками непосредственно в море, командиры могли смещаться в пределах заданного района для выхода на курс конвоев. Связист бригады капитан-лейтенант Герасимович сконструировал перископную антенну, которой было вооружено несколько подлодок. Она позволяла им принимать радиограммы, находясь на перископной глубине. Вначале были достигнуты хорошие результаты, но затем с убытием автора изобретения с ЧФ использование этих антенн прекратилось из-за выявившихся мелких конструктивных недостатков и недостаточного внимания к этому делу со стороны командования бригады и отдела связи ЧФ.
При организации взаимодействия лодок с разведывательной авиацией возникли трудности. Недостаточное количество подготовленного к ночным полётам лётного состава и разведывательных самолётов, малый радиус их действия не позволяли организовать непрерывную и достаточно эффективную воздушную разведку удалённых районов моря, где располагались основные коммуникации противника (к западу от Севастополя).
Произошли изменения в тактике использования торпедного оружия. Стрельбы выполнялись в основном залпом с временным интервалом или залпом веером с временным интервалом. Были разработаны таблицы для стрельбы по времени с момента последнего наблюдения цели в перископ и погружения, для стрельбы по акустическому пеленгу с поправкой на длину цели. Стали поступать торпеды с неконтактными взрывателями. Общий результат боевых действий лодок за 1943 год был в целом удовлетворительным: торпедным, минным оружием, артиллерией успешно атакованы 54 корабля и судна противника.
В юнце февраля 3-й дивизион из реки Хопи был переведён в Очамчири, т.к. опасность новых налётов авиации противника на южные базы стала небольшой.
В апреле 1943 г. было решено провести операцию на коммуникациях противника группой подводных лодок: Щ-209, С-33, М-35, М-111, М-112 во взаимодействии с разведывательной авиацией и ударными группами самолётов-торпедоносцев и бомбардировщиков. Общее командование операцией осуществлял командующий ЧФ. Подготовка операции ограничилась разработкой документов, между штабами бригады и ВВС были уточнены вопросы организации связи между подлодками и самолётами. По замыслу операции, самолёты-разведчики должны были наводить на обнаруженные ими конвои лодки, находившиеся в открытом море между Севастополем и Констанцей на специально отведённых им позициях, и ударные самолёты, которые в это время были на своих аэродромах.
Операция проводилась с 15 по 24 апреля 1943 г. В ходе неё С-33 (Б.Алексеев) с командиром 1-го дивизиона (Н.Новиков) потопила транспорт «Сучава», на счету М-111 (Я.Иосселиани) - буксир, М-112
Схема совместных боевых действий подводных лодок и разведывательной авиации в апреле 1943 г.

(С.Хаханов) - десантная баржа. Щ-209 (В.Иванов) выходила по данным самолёта на видимость конвоя, но из-за ошибки в своём месте и неточности в месте конвоя, который дал самолёт, оказалась далеко от его курса.
Однако операция показала, что при условии устранения основных недостатков можно организовать тактическое взаимодействие между пл и авиацией. Она дала толчок комбригу А.Крестовскому к улучшению повседневного взаимодействия лодок с разведывательной авиацией.
Так, вечером 6 июля 1943 г. он получил радиограммы от самолёта-разведчика с координатами конвоя, следовавшего из района Сулины по направлению к Севастополю. По этим данным командир бригады дал на лодки Щ-201, Щ-203, С-33, находившиеся у подходов к Севастополю, телеграмму о движении конвоя, приказал занять районы, через которые возможен проход конвоя. Все три пл с её получением начали движение в указанные районы.
Так, Щ-201 (П.Парамошкин и командир 2-го дивизиона Р.Гуз) была смещена на 15 миль к югу, атаковала конвой, повредив транспорт, который через несколько часов был потоплен пятью самолётами ДБ-3. С-33 и Щ-203 противника не обнаружили.
Этот опыт взаимодействия был учтён при подготовке к проведению аналогичной операции в апреле-мае 1944 г. К лету 1943 г. итальянские сверхмалые пл перевели из Ялты в Севастополь, откуда был совершён единственный выход СВ-4 под командованием Армандо Сибилло. В ночь на 26 августа ему удалось в Каламитском заливе, южнее мыса Тарханкут, одной торпедой уничтожить Щ-203 (В.Немчинов).
С выходом наших войск к Перекопу в ноябре 1943 г. и до освобождения Севастополя противник потерял возможность пользоваться сухопутными коммуникациями, перевозки морем приобрели для него решающее значение. Это привело к увеличению интенсивности движения его судов на участке Севастополь - порты Румынии, особенно для эвакуации своих войск.
5 ноября 1943 г. командиру бригады поставили задачу: «Воспрепятствовать эвакуации войск и имущества противника из Крыма. С 8 ноября на позициях непрерывно иметь 7 пл, хотя бы за счёт ослабления их деятельности в последующем». В бригаде в строю оставалось только 18 лодок, техническое состояние большинства из них, особенно больших и средних, было неудовлетворительным из-за невозможности организации своевременного высококачественного ремонта и необходимости постоянно держать корабли в районах боевых действий.
Несмотря на это, активно действовали Л-6 (Б.Гремяко), Л-4 (Е.Поляков), Д-4 (И.Трофимов), Щ-215 (М.Грешилов), Щ-201 (П.Парамошкин), Щ-209 (В .Иванов), Щ-216 (Г.Карбовский), С-31 (Н.Белоруков), С-33 (Б.Алексеев), М-35 (В.Прокофьев), А-3 (С.Цуриков), М-112 (С.Хаханов), М-117 (А.Кесаев), М-111 (Я.Иосселиани).
В 1943 г. гвардейскими стали М-35 (В.Прокофьев) и Щ-205 (П.Сухомлинов). В условиях систематических длительных действий лодок в одних и тех же районах постепенно в штабе бригады накопились вероятностные данные по безопасности плавания. Была заведена следующая практика накопления данных о минной опасности в районах: командиры лодок, находясь на позициях, наносили курсы маневрирования каждого дня на одну кальку день за днём. С прибытием в базу она сдавалась в штаб бригады, где наносились на одну карту кальки маневрирования всех лодок. В результате этого на карте по каждому району боевой деятельности лодок появлялась и росла различная по плотности причудливо переплетённая картина курсов. Минная опасность не исключалась, но вероятность безопасного плавания по местам, густо исхоженным лодками, значительно повышалась. Это накопление шло с начала войны, и не исключено, что оно повлияло на снижение наших потерь: в 1943 г. не вернулись из боевых походов 3 пл: Щ-203 (В.Немчинов), А-3 (С.Цуриков) и Д-4 (И.Трофимов).
В наступившем 1944 году война пошла на запад. На 1 января из 29 подлодок 17 находились в ремонте. К сожалению, судоремонтные возможности флота не покрывали потребности подводных кораблей в нём, а своих сил и средств у подводников не хватало: всё, что имели, использовали.
4 января на Кобулетской мерной линии во время испытаний механизмов погибла М-36 (В.Комаров). Причина трагедии неизвестна.
В феврале не вернулась с моря Л-23 (И.Фартушный) вместе с командиром бригады А.Крестовским. Это была тяжёлая потеря.
Командиром бригады назначили капитана 1 ранга Серафима Евгеньевича Чурсина, переведённого с ТОФ. Это был опытный подводник. В 1931 г. он после окончания ВМУ им. Фрунзе начал службу на БФ вахтенным начальником на пл «Краснофлотец», исполняя одновременно обязанности штурмана, артиллериста и минёра. На следующий год, окончив спецкурсы командного состава в учебном отряде подводного плавания, он назначается помощником командира на «Красноармеец», а затем переводится на Дальний Восток помощником командира Щ-13 («Карп»). В мае 1934 г. становится командиром Щ-102, на которой совершил плавание на полную автономность, пробыв в море 25 суток. За этот поход командир получил свой первый орден Ленина. Затем командовал дивизионом, бригадой пл, базировавшейся в Совгавани. С марта 1943 г. - начальник отдела подводного плавания Северной Тихоокеанской флотилии, а спустя время получает назначение на ЧФ командиром бригады.
На черноморские подводные лодки Щ-209 и М-111 прибыли с Дальнего Востока экипажи с командирами Н.Суходольским и И.Хомяковым. Сделано это было на основании приказа народного комиссара ВМФ СССР № 002 от 2 февраля 1944 г. «О замене экипажей подводных лодок СФ и ЧФ экипажами подводных лодок ТОФ». Целями такой замены были получение экипажами лодок Тихоокеанского флота боевого опыта и смена наиболее уставших экипажей Северного и Черноморского флотов.
Крымская кампания явилась кульминационным пунктом боевой деятельности наших сил на коммуникациях противника. Подготовка лодок к ней началась за месяц. По приказанию командующего ЧФ с целью накопления резерва было уменьшено число лодок, действующих на коммуникациях, форсировались текущие и навигационные ремонты. Командир и штаб бригады провели тактическую игру с командирами дивизионов на тему предстоящей операции. Командиры дивизионов провели ряд занятий и групповых упражнений с подчинёнными командирами и офицерским составом лодок.
Штаб бригады уточнил вопросы связи со штабом ВВС ЧФ. Все корабли были снабжены документами для организации связи с самолётами-разведчиками и между собой.
Район операции разбили на большое число позиций, что позволяло комбригу сосредоточивать лодки там, где наблюдалось наиболее интенсивное движение судов противника.
Операция началась 11 апреля 1944 г. и длилась до 12 мая 1944 г Противник, используя все средства морского транспорта, начал эвакуацию войск через Севастополь в порты Констанца, Сулина. Долгожданный приказ Ставки Верховного Главнокомандующего: «Блокировать врага в Крыму, наглухо закрыть доступ в крымские порты немецко-румынским кораблям, подбрасывающим для своих войск в Крым боезапас, снаряжение и технику, а также в случае попытки немцев бежать из Крыма, беспощадно топить их, не давая уйти живыми».
Командирам лодок была поставлена задача уничтожать транспорты и плавсредства противника на данной коммуникации.
Вот что писали подводники в те памятные времена: «В дни, когда всё жарче разгорается битва за полное освобождение нашей Родины от гитлеровской нечисти, когда всё дальше на запад идут советские войска, нам оказано большое доверие: идти в море и вступить в бой с ненавистным врагом за наш родной Севастополь. Мы клянёмся не запятнать честь родного флота, до последней капли крови биться и высоко держать знамя своих отцов, приумножать боевые традиции товарищей, павших в бою. Мы клянёмся беспощадно уничтожать гадов. Мы будем мстить врагу за кровь родного народа, чтоб навеки запомнили фашисты, как умеют мстить советские военные моряки. Не выпустить ни одного фашиста из Крыма! Там нас ждёт родной Севастополь, поруганный, но непокорённый. В лютом шторме войны, презирая смерть, мы проведём свои корабли курсом к победе. К победе полной — вперёд! Смерть фашистским гадам!».
Участвующими в операции лодками командовал начальник подводного плавания ЧФ контр-адмирал П.Болтунов, временно исполнявший должность комбрига, т.к. назначенный командиром бригады капитан 1 ранга С.Чурсин ещё не прибыл на ЧФ с ТОФ. В операции участвовали 12 пл (Л-6, М-35, М-111, А-5, М-62, С-31, Щ-215, М-55, Л-4, М-51, Щ-201, Щ-202), значительно меньше, чем было необходимо для непрерывного обслуживания всех позиций. Почти половина лодок были малыми, с двухторпедным залпом, после израсходования торпед они повторно могли занять позицию через 5-6 суток. Поэтому только в первые несколько дней операции на всех позициях было развёрнуто одновременно 7 пл, а с 24 апреля и до конца операции в них действовали ежедневно в среднем 4-5 пл. В эти дни подводники сожалели, что неэкономно использовали лодки в недалёком прошлом, не сумели сохранить их побольше на чёрный день противника.
Приближение баз наших катеров и авиации к районам, где проходили коммуникации противника, позволило организовать взаимодействие пл с торпедными катерами и авиацией. Оно заключалось в том, чтобы на одни и те же коммуникации противника одновременно воздействовали все три рода сил.
Катера, действуя на ближних подходах к Севастополю, вносили дезорганизацию в конвои, топили суда противника и наносили им повреждения при выходе из Севастополя. Это облегчало действия подлодок, находившихся на дальних подступах к Севастополю. В свою очередь лодки наносили удары по конвоям, идущим в Севастополь, чем облегчали действия катеров.
Авиация, действовавшая на всём протяжении коммуникации, помогала лодкам тем, что вносила дезорганизацию в конвои противника, а главное - наводила пл на них. Лодки также наводили друг друга.
За всю операцию подводные лодки имели боевое соприкосновение с 53 конвоями с общим числом кораблей и судов в них около 230 единиц. Успешно атаковано 18 судов с войсками и грузами, 35 атак были безрезультатными. Добились успеха М-35 (В.Прокофьев), Щ-202 (М.Леонов), А-5 (Г.Кукуй), М-62 (Н.Малышев), Щ-201 (П.Парамошкин), М-111 (М.Хомяков).
Противник, охраняя конвои, осуществлял постоянное противодействие лодкам. Кораблями охранения, самолётами было сброшено более 1500 глубинных и авиационных бомб. Лодкам пришлось 264 раза уклоняться от самолётов, 66 раз - от катеров-охотников и 8 раз - от пл противника.
Были на лодках повреждения, иногда значительные, не вернулась из операции Л-6 (Б.Гремяко). Это была последняя потеря черноморских подводников в Великой Отечественной войне.
Ликованием встретили экипажи лодок радиограмму: «Севастополь взят. Отсалютуйте городу-герою торпедами по врагу!». И мчались на корабли и суда противника торпеды с надписью «За Севастополь!». Подводники ЧФ выполнили данную ими клятву. «Дорогой смерти» назвали фашисты своё бегство из Крыма. 42 тысячи немецких солдат и офицеров нашли свою бесславную могилу в пучине Чёрного моря.
Из воспоминаний вице-адмирала Павла Ивановича Парамошкина, командира Щ-201: «Севастополь... Долгие месяцы мы ждали его освобождения... Проходя мимо Севастополя, мы каждый раз мечтали о том дне, когда он будет освобождён. И вот дождались. Каждого радовала весть о замечательной победе советских войск в Крыму.
С ещё большей настойчивостью продолжали поиск врага. Экипажу было известно, что подводные лодки М-35, А-5 и Щ-202 уже успели отсалютовать победными торпедными залпами Севастополю. Очередь за нами. Торпедисты проверили торпеды и на каждой из них написали боевые призывы черноморцев: «За Родину!», «За Севастополь!», «Смерть фашистам!».
Утром следующего дня увидели конвой в составе самоходных барж и катеров охранения. Выйдя на дистанцию залпа, выпустили две торпеды. Одно судно было потоплено. Противник пытался атаковать лодку, но, сбросив серию бомб, преследование прекратил: видно, было не до нас - начал спасать плавающих в море солдат.
Успех небольшой, но он окрылил всех.
...12 мая погода выдалась замечательна только море «подкачало» - на нём был штиль, что подводникам не по нутру: противнику легче обнаружить перископ лодки.
Решил производить расчёты на стрельбу торпедами на основе данных акустической станции. Акустик А.Симонов сообщил, что слышит не очень отчётливый шум, который приближается. Потом его доклады стали более уверенными. Решил рискнуть и поднял перископ. Данные о кораблях противника, которые передавал Симонов, при проверке визуальным наблюдением оказались точными, и я на протяжении всей последующей атаки пользовался только сообщениями акустика. Чтобы не демаскировать себя, к перископу больше не прибегал.
За несколько минут до залпа я уточнил состав конвоя: транспорт в охранении тральщика и сторожевых катеров.
Ещё не успел из кормового отсека поступить доклад о том, что торпеды вышли, как услышал два мощных взрыва. Атака закончилась победой: мы потопили транспорт «Гейзерикс» и буксировавший его тральщик. Часа через полтора нам вновь пришлось использовать торпедное оружие. На этот раз была потоплена десантная баржа.
Так в этом походе наша лодка одержала четыре победы. Не правда ли, хороший салют освобождённому Севастополю?».
Высокая оценка была дана бригаде в приказе Верховного Главнокомандующего от 10 мая, где за отличные боевые действия по освобождению Севастополя и главной базы ЧФ ей была объявлена благодарность. Более 400 подводников были награждены правительственными наградами за освобождение города. В операции настойчиво, активно и успешно действовали Щ-201 (П.Парамошкин), А-5 (В.Матвеев), Л-4 (Е.Поляков), М-35 (В.Прокофьев), С-33 (Б.Алексеев), М-62 (Н.Малышев).
В июне 1944 г. водолазы достали с затопленного в районе Феодосии немецкого катера карту с нанесёнными на ней курсами и минными заграждениями противника. Это позволило соответствующим образом выбрать позиции для наших лодок на наиболее интенсивном после освобождения Крыма участке коммуникаций Сулина - Босфор, который постоянно сокращался по мере продвижения наших войск на юг. Знание минной обстановки помогло избежать потерь на заключительном этапе подводной войны в Чёрном море.
В июне 1944 года вновь были сформированы две бригады подводных лодок и отдельный учебный дивизион, так как бригада пополнилась боевыми кораблями, прибывшими с ТОФ и СФ (приложение № 2, таблица № 4).
В состав отдельного учебного дивизиона, командиром которого назначили капитана 2 ранга Н.Морозова, были включены все лодки, находившиеся в капитальном и среднем ремонте, а также вступившие в строй из ремонта и нового строительства. Последние после отработки первых трёх курсовых задач передавались в состав бригад.
2-я бригада с плавбазами под командованием контр-адмирала М.Соловьёва, начальника штаба капитана 2 ранга В.Азарова перешла в Новороссийск и готовилась к возвращению на постоянное место базирования в Балаклаву.
1-я бригада под командованием капитана 1 ранга С.Чурсина, начальника штаба капитана 2 ранга Н.Новикова и учебный дивизион оставались пока в Поти, где уже было закончено в основном строительство базы для пл. Лодки продолжали действия на западных прибрежных коммуникациях противника, но военные перевозки противника доживали свои последние дни. Все крупные события шли на берегу. Уже 5 сентября войска 3-го Украинского фронта подошли к румыно-болгарской границе. События шли настолько быстро, что подводные лодки с их «экономическими скоростями» не поспевали за всем, что происходило. Они имели всего 8 встреч с конвоями малых судов, командиры Щ-209 (Н.Суходольский) и Щ-215 (А.Стрижак) потопили 5 судов противника. 11 сентября командующий флотом Ф.Октябрьский приказал всем лодкам, находящимся в море, возвратиться в свои базы. Так закончились боевые действия подводных лодок ЧФ в Великой Отечественной войне.
В период с 17 по 21 октября из Новороссийска в Балаклаву перебазировалась 2-я бригада. До конца года на флот поступили 9 малых пл с ТОФ. В конце года в состав ЧФ были зачислены 3 румынские трофейные пл - «Рекинул», «Марсинул» и «Делфинул», получившие соответственно новые наименования ТС-1, 2, 3 (Т - трофейная, С - средняя).
В начале 1945 г. на рейде порта Констанца были подняты силами АСС ЧФ и включены в состав флота три немецкие пл U-18, U-24, U-9. В 1947 г. первые две были потоплены торпедами лодок флота, а последняя сдана на разборку.
В годы войны черноморские подводники совершили 566 боевых походов (приложение № 3). Общий заключительный вывод о боевых делах черноморских подводников может быть коротким: они настойчиво, добросовестно, умело и самоотверженно решали все боевые задачи, которые им ставились командованием. Все подводники - участники Великой Отечественной войны имеют правительственные награды. Они были верными сынами своей Родины и безупречно выполнили воинский долг в тяжёлой и героической борьбе советского народа за свободу и независимость своей социалистической Родины. Слава всем, кто отдал за это свою жизнь! И всем, которые достойны памяти настоящего и будущего.
Звание Героя Советского Союза было присвоено черноморским подводникам:
- капитану 2 ранга Борису Андреевичу Алексееву, командиру гвардейской С-33 (22 июля 1944 г.);
- капитану 3 ранга Михаилу Васильевичу Грешилову, командиру гвардейской Щ-215 (16 мая 1944 г.);
- капитану 3 ранга Ярославу Константиновичу Иосселиани, командиру Краснознамённой М-111 (16 мая 1944 г.);
- капитан-лейтенанту Астану Николаевичу Кесаеву, командиру Краснознамённой М-117 (31 мая 1944 г.);
- капитан-лейтенанту Николаю Ивановичу Малышеву, командиру гвардейской М-62 (16 мая 1944 г.). В 1952 г. он был лишён военным трибуналом воинского звания и звания героя Советского Союза за совершённое уголовное преступление;
- старшему матросу Александру Сергеевичу Морухову, командиру отделения трюмных машинистов гвардейской М-35 (22 июля 1944 г.)
- мичману Ивану Степановичу Перову, боцману Краснознамённой Л-4 (22 июля 1944 г.);
- капитан-лейтенанту Максиму Игнатьевичу Хомякову, командиру Краснознамённой М-111 (16 мая 1944 г.).
Гвардейскими стали С-33, Щ-205, Щ-215, М-35, М-62.
Награждены орденом Красного Знамени Л-4, С-31, Щ-209, Щ-201, М-111, М-117, А-5.
1-я бригада подводных лодок получила наименование Севастопольской (22 июля 1944 г.), награждена орденом Красного Знамени (25 сентября 1944 г.), стала именоваться 1-й Севастопольской Краснознаменной бригадой подводных лодок Черноморского флота.
2-я бригада, получившая наименование Констанцской (7 сентября 1944 г.), была награждена орденом Ушакова I степени (8 мая 1945 г.), стала именоваться 2-й Констанцской ордена Ушакова I степени бригадой подводных лодок Черноморского флота.
В приказе Верховного Главнокомандующего Генералиссимуса Советского Союза И.В.Сталина №371 о роли ВМФ в Великой Отечественной войне было отмечено: «Боевая деятельность советских моряков отличалась беззаветной стойкостью и мужеством, высокой боевой активностью и воинским мастерством. Моряки подводных лодок, надводных кораблей, морские лётчики, артиллеристы и пехотинцы восприняли и развили всё ценное из вековых традиций русского флота». Подводников Верховный Главнокомандующий поставил на первое место! В таком признании роли подводников в войне есть весомый вклад черноморцев.
Но война принесла и горечь потерь. 24 подводные лодки не вернулись в свои базы с боевых позиций, 2 пл (М-36, М-51) погибли в ходе боевой подготовки в море перед выходом на боевые позиции и одна (ТС-2) - в базе.
Во избежание захвата противником 2 пл (А-1, Д-6) были взорваны в доке Севморзавода при оставлении Севастополя нашими войсками.

******
Пришла Победа! Вот выписка из дневника подводника того времени: «9 мая, среда. Конец войны! Германия безоговорочно капитулировала. Ночь в море. Радио - акт о капитуляции. Ура! Митинг... Кораблям приказано возвратиться в Севастополь. Торжественный подъём флага и флагов расцвечивания... С наступлением темноты включена иллюминация кораблей. Кончилось затемнение. Светлее стало на земле. Первый день мира после войны был днём торжества, радости и счастья всех. Днём большой человеческой грусти о тех, кто отдал свою жизнь. Днём новой жизни людей, у которых одно страстное желание этого первого дня - чтобы всё, что ещё только вчера было, никогда больше не повторилось!».
1001 имя черноморских подводников, погибших в войну, хранит в себе Книга Памяти. Они навечно остались в море (972) или погибли в базах (29), выполнив свой долг перед Родиной. Радость и горе в войне жили рядом, по всей стране рассылались письма родным подводников, в одних - поздравление с наградой, в других - короткая пометка: «Похоронен в море». Вечная память витязям подводных глубин!
Юлиус Фучик сказал: «...не было безымянных героев, а были люди, которые имели своё имя, свой облик, свои чаяния и надежды».
Но всех их по именам не назовёшь, обо всех скажешь не всё, что было в их жизни. Трудно говорить о подвигах подводников. Они не ходили с автоматами под огнём в атаки, не закрывали грудью амбразуры дотов, не бросались с последней гранатой под танки и не шли на воздушный таран. Сидели или стояли они в прочном корпусе своего корабля на боевых постах и выполняли все положенные им обязанности по боевым готовностям.
Успешность действий подводных лодок во многом зависела от личности командира. Он был главной фигурой в подводной войне. Решение он принимал практически единолично, а цена за его ошибку становилась одинаковой для всех. Он был на глазах у личного состава повседневно, а в боевом походе каждый его шаг, суждение и решение были известны всему экипажу, даже интонация голоса при отдаче приказания в сложных условиях, например, при бомбёжках, воспринималась по всем отсекам, и экипаж судил, насколько серьёзна обстановка. Личный состав первым оценивал грамотность командира и его умение управлять лодкой и применять её оружие.
Среди не вернувшихся командиров, оставшихся навечно в море со своими экипажами, - С.Каракай, Н.Елисеев, Г.Матвеев, Н.Голованов, Я.Хмельницкий, А.Девятко, И.Гриценко, В.Власов, И.Зельбст, С.Павленко, Д.Суров, Б.Кудрявцев, Н.Беланов, С.Савин, Н.Исаев, Е.Расточиль, Г.Кукуй, Г.Апостолов, С.Цуриков, В.Немчинов, М.Голубев, И.Трофимов, В.Комаров, И.Фартушный, Б.Гремяко, Г.Карбовский. При бомбёжке в Туапсе погибли командиры И.Киселёв, Д.Денежко.
В боевые походы водили свои лодки и экипажи командиры Б.Алексеев, Н.Белоруков, И.Бурнашев, М.Грешилов, А.Жданов, В.Иванов, И.Израилевич, Я.Иосселиани, А.Касаткин, А.Кесаев, Н.Колтыпин, В.Коршунов, М.Леонов, Н.Малов, Н.Малышев, А.Николаев, Н.Панов, П.Парамошкин, Е.Поляков, В.Прокофьев, И.Станкевич, А.Стрижак, Н.Суходольский, П.Сухомлинов, С.Хаханов, М.Хомяков.
На Балтике воевали бывшие черноморцы командиры лодок П.Грищенко, Р.Линденберг, В.Тураев.
Вспомним и отдадим должное штурманам пл, таким, как А.Алчинкин, А.Арапов, С.Архипов, П.Бадигин, А.Батькович, Ю.Бодаревский, С.Вороненко, Я.Глоба, Голота, С.Гор, А.Горолов, А.Дёмин, В.Зубченко, П.Иванов, М.Кашин, П.Кичко, Кононов, В.Кораблёв, С.Коротков, В.Костромов, Ф.Криволап, Н.Кузнецов, Б.Курандин, Лобачёв, Логвиненко, Е.Любимов, А.Маркелов, Милов, М.Мышляев, Надеждин, П.Новиков, Никифоров, Б.Рахлин, Розов, А.Рулюк, Самойленко, И.Самойлов, М.Стенин, А.Федякин, П.Хатянович, А.Черников, Я. Шепатковский, Н.Широкий, Шкулев, Шуст, Д.Шушаков и др.
За ними стояли их подчинённые - боцманы, рулевые сигнальщики, штурманские электрики М.Агарков, Н.Архипов, В.Ахрамеев, В.Башкиров, Г.Власовчук, В.Голенко, С.Головешкин, В.Горан, П.Емельянов, А.Денисов, И.Дмитриевский, Ф.Дубовенко, Я.Дятел, С.Жуков, Калашников, Ф.Карелин, И.Качурин, Киселёв, Г.Коваленко, Колесниченко. И.Кормильцев, Крикунов, Н.Крупа, П.Левкович, П.Лесников, Лысенко, В.Мамаев, Н.Мамарин, Марченко, Т.Матвиенко, Машуев, В.Мезенцев, П.Мельниченко, М.Мирошниченко, И.Молчанов, В.Мухин, Н.Мызников, М.Назаров, Олейник, Панчук, И.Перов, В.Плахотин, А.Попов, П.Поташёв, Я.Приходько, А.Пузенцов, В.Рахчеев, Ромашкин, Н.Седьмов, В.Селавский, Сиренко, А.Смирнов, А. Суворов, Таран, Ф.Татьянко, Ф.Терехов, А.Тогер, А.Тюрмаков, Д.Халилев, Халимов, И.Цыпкин, Л.Черников, Чигирь, И.Швец, М.Штырхун и многие другие.
Минёры, возглавлявшие торпедистов, представители самой боевой специальности на лодках - лейтенанты и старшие лейтенанты А.Артемьев, П.Бабановский, А.Богатырчук, И.Велиженко, Г.Велтистов, Б.Вешторт,, А.Власов, Г.Габарев, Н.Глотов, Я.Гордин, Н.Девятко, Б.Деев, С.Долгоруков, Евдокимов, Егоров, А.Емелин, Ивочкин, В.Карпей, Н.Киценко, Ф.Коваленко, Косик, Костыгов, В.Криницкий, Е.Кузнецов, П.Марченко, В.Миронов, А.Михайлик, Муратов, Л.Осипенко, А.Петренко, В.Потёмкин, И.Пятинский, А.Степанов, С.Фомин, Н.Шендель, В.Щучкин...
Готовили и пускали торпеды, ставили мины Аксёнов, А.Болаев, Бугаев, Гресь, В.Горохов, Гусев, Н.Данилин, Л.Дьяков, Ерёменко, В.Жирнов, А.Каминский, Д-Каменец, М.Ковеня, В.Ковтун, С.Коновалов, В.Кумачёв, И.Куреной, И.Лубенец, Лысенко, В.Любимов, Миргородский, Новиков, Д.Овчаренко, С.Пикалов, Д.Пирота, И.Плохой, А. Постников, Рыбчук, Г.Савченко, Н.Свиридов, Н.Солодеев, Сосник, М.Стальчик, Н.Стародубцев, Степанов, В.Сулименко, А.Терлецкий, Хренников, М.Чуркин, А.Шульга, Е. Щукин...
Среди тех, кто обслуживал артиллерийские установки, топил артиллерийским огнём вражеские суда, - М.Гацюк, Д.Зарубин, И.Ильиченко, П.Калугин, В.Касьянов, В.Ковалинский, К.Колышев, В.Короб-ка, С.Левин, П.Меркушев, В.Молчан, А.Морозов, С.Сергеенко, Е.Урда и многие другие.
Больше всего личного состава было в электромеханических боевых частях. В море они делали всё необходимое из всего возможного, а в базе - всё возможное из всего необходимого. Это только немногие из командиров боевых частей: Э.Авакумов, В.Буковшин, А.Бондарев, В.Бочкарёв, И.Валиков, Н.Величко, П.Волокитин, А.Гнездилов, В.Глушич, А.Ганапольский, И.Демиденко, Г.Друзин, Донкин, М.Дьяконов, А.Зёрнышко, П.Калякин, А.Катков, А.Каширин, Б.Кляцкий, Г.Козырев, А.Кохин, А.Комаров, А.Котиков, Б.Крылов, А.Куприн, П.Кутузов, В.Ланкин, И.Лейн, И.Лукьянов, И.Лысенко, Л.Магид, А.Мадеев, Маликов, В.Матвеев, С.Медавов, Л.Медведев, А.Наумов, П.Панков, Б.Попов, М.Поспелов, А.Постников, Н.Прозуменщиков, Н.Прокофичев, Т.Сизов, А.Смирнов, Н.Смирнов, Г.Сапегин, К.Сидлер, А.Тростников, М.Фаермарк, А.Хименко, Н.Цесевич, Г.Шлепоков, И.Янюк.
Их верными помощниками были мотористы, среди них П.Ашнаков, С.Белецкий, Беляев, М.Бибко, Бовкун, И.Бувалко, Буховец, Гудименко, Гришаев, П.Давыдов, А.Дадали, А.Декаль, Доломанов, Н.Дорофеев, Ежов, П.Елисеев, Заритковский, Каркотский, И.Карпов, Г.Кодосовский, А.Кривой, М.Кудрицкий, Д.Макуха, П.Минаев, А.Мокроусов, В.Нижний, И.Ланченко, А.Пирожинский, Помазов, Н.Пустовойтенко, В.Розанов, Ф.Романов, Рыжов, И.Сабчук, Л.Сахаров, Ф.Свистун, Н.Скрипченко, Сластин, С.Трусов, В.Тюпа, Чернов, Н.Шараев, В.Шураев, Шкрум, Б.Щегольский.
Многое зависело от электриков, таких, как Аникеев, И.Бабич, М.Байков, А.Безродный, В.Близнюков, П.Блохин, Д.Варнава, Г.Вербенко, Ворошилин, М.Высоколов, Н.Глебов, П.Головин, А.Голубенко, Л.Гудзь, А.Дмитриев, Ю.Захаров, А.Иванов, В.Казновский, Карлин, К.Карпов, Т.Кириленко, В.Климов, Клопотюк, В.Коломиец, М.Костенко, С.Крючков, В.Лебединцев, М.Лещенко, А.Лешко, И.Мальцев, П.Мнацеканов, С.Нагулин, А.Романишев, Н.Ронис, И.Пеленцев, П.Пильгуй, Пименов, М.Полищук, Б.Сергеев, В.Сидоренко, С.Соловьёв, Суханов, В.Фёдоров, В.Хомутенко.
Чудеса в обслуживании своей техники, в борьбе за живучесть показывали трюмные Бабенко, П.Барабашин, В.Барышников, Т.Бондарь, П.Бузушко, Быков, А.Власенко, В.Григорьев, В.Гущин, И.Дегтяренко, Дейнега, Т.Евсеев, М.Ермаков, И.Казанов, И.Керекеш, Г.Котов, А.Кочубей, С.Медин, П.Меняйло, А.Митрофанов, А.Морухов, И.Овчинников, Е.Паншин, Л.Помазов, И.Примаченко, С.Ракоед, А.Сажин, Соколов, Словак, А.Тихонов, Трапезников, В.Шереметьев и многие другие.
В руководстве электромеханическими частями стояли флагманские инженер-механики бригад П.Мацко, М.Фонштейн, их помощники Л.Александров, Б.Тузов, Ф.Одяков, И.Бежанов.
В береговых базах и в штабах дивизионов служили инженер-механики, чей солидный практический опыт службы на лодках был незаменим при восстановлении их боевой готовности после возвращения из походов. В их составе - М.Алексеенко, А.Баклагин, В.Худошин, Д.Водяницкий, А.Елисеев, Клеменский, Комаров, Ю.Максимов, Миронов, Надеев, А.Паврос, В.Панов, А.Первушкин, Т.Печеник, А.Ульянов, В.Шашуков, К.Сидлер, специалисты зарядовой станции М.Орлов, Г.Гаранин, Г.Баринов, И.Пашинин.
Интеллигентами на лодках называли радистов, акустиков, среди которых А.Абросимов, Акишин, В.Артёменко, В.Бабич, Г.Битюцкий, И.Бородюк, П.Ваевский, П.Васякин, Я.Винер, П.Галиченко, Г.Гонтарь, К.Грищенко, Т.Дворецкий, Дедков, Деев, С.Джус, И.Дмитриев, П.Емельянов, В.Емченко, Г.Ефимов, П.Ефремов, А.Калашников, К.Калинин, Кантимиров, А.Ковальчук, В.Кожевников, М.Кравченко, В.Краснобой, А.Краснов, А.Колосов, Г.Лавров, М.Лауэр, И.Миляев, Москалёв, Д.Наумов, Немилостивый, В.Паис, В.Парфёнов, Н.Подольский, А.Полонин, С.Потапов, С.Пресс, П.Седов, В.Сессии, А.Симонов, Ф.Смирнов, Сосновский, П.Сотников, В.Съедин, К.Тартышников, А.Тимченко, П.Третьяков, Л.Усачёв, А.Фадеев, В.Хохлов, Чебукин, Н.Чесноков, А.Чилевич, В.Чувелин, Б.Ямпольский, Н.Яровой...
Медицинскую помощь оказывали подводникам в море и на берегу начальники санитарных служб лодок П.Безрук, Ю.Бондарь, Ф.Будниг, В.Воронин, Н.Климов, С.Коротюк, Б.Лискун, М.Литвиненко, М.Марченко, М.Маховик, В.Мельнов, Я.Мурзин, П.Пономаренко, С.Сергейчук, П.Славин, П.Фролов, Б.Шалыгин...
В созданных политотделах бригад в войну работали отличные политработники В.Обидин, А.Фомичёв, С.Пастухов, Е.Бродский, П.Воденеев, Вовк, Н.Воравко, А.Дудников, Жук, А.Загорский, М.Иванов, Ковтун, Корнеев, Лизарский, Мокрушин, Н.Морозов, Пащенко, П.Петров, Пуляев, П.Раевский, Рябов, Сергиевский, Степанов, А.Якимчук, М.Кириллов, военкомы дивизионов И.Колобаев, В.Колотов, П.Саливон, П.Никитюк, Т.Солоха.
Моральный дух экипажей поднимали военкомы подводных лодок, комиссары К.Авакумов, А.Александров, Д.Атран, Л.Бирюков, Головкин, П.Гришин, Ф.Демидов, Демичев, Д.Дубина, И.Ерёменко, П.Замятин, П.Захаров, В.Илларионов, С.Ильин, Клюев, В.Колоденко, Ф.Корольков, И.Куприянов, Ф.Лагутин, П.Литвак, С.Мавричев, А.Маму-тов, З.Мясковский, П.Никитюк, Д.Потанин, Ф.Решетников, А.Родимцев, Ф.Рыжиков, И.Рябиков, И.Самарин, И.Самойленко, В.Селезнёв, Я.Сколота, И.Станкеев, М.Чугай, В.Чулочников.
Заслуживают добрых слов командиры плавбаз С.Борисов («Волга»), Г.Дядченко («Нева»), К.Левжинский, И.Бурнашёв («Эльбрус»), их военкомы Розанов, Томин.
Тылы подводников обеспечивали командиры береговых баз М.Сафонов, М.Кулик, офицеры Костин, Миронов, Юг, Подобед, Крысенко, Шпилевой, Савенков, Сколот, Дубилевский, Гришпун, Рябой, мичманы и старшины Волков, Авдеев, Желомага, Цветков, Коробко, Гошко, Коструб, Бакланов, Полторак, Ермоленко.
Многие командиры подводных лодок своими боевыми успехами обязаны командирам дивизионов, которые обучали своих командиров, со многими из них ходили в боевые походы. В.А.Бобров, А.Г.Бук, Р.Р.Гуз, Л.П.Хияйнен, Н.Д.Новиков, Н.Ф.Клынин, Д.Т.Ларичев, Б.А.Успенский, Л.Г.Петров, А.С.Жданов, Г.Ю.Кузмин, В.С.Азаров умели и словом, и делом помочь командиру в его первом боевом походе, в первой встрече с противником, в атаке. Не вернулись из походов командир бригады А.В.Крестовский, командир дивизиона Г.Ю.Кузмин.
Тяжёлый труд и самоотверженность подводников ЧФ получили заслуженное признание защитников Севастополя, чей героический подвиг стал символом мужества всей Советской Армии и Военно-Морского Флота.
Именами подводников в Севастополе и Балаклаве сегодня названы улицы А.Кесаева, А.Крестовского, А.Маринеско, М.Соловьёва, набережные Назукина в Балаклаве, Пустовойтенко на берегу Артбухты. Улица Героев-подводников своим названием объединяет всех живых и погибших подводников.
В честь 25-летия со дня высадки коммунистов-патриотов на болгарское побережье в Севастополе в 1956 г. был установлен памятник экипажам лодок Щ-211 и С-32.
Никакие политические коллизии не позволяют жителям Севастополя забыть тех, кто ковал Победу. Доказательство тому - присвоение в 2002 году школе № 4 Севастополя имени Героя Советского Союза Астана Николаевича Кесаева, командира М-117.
В марте 2004 года на 92 году ушёл из жизни старейший подводник России Герой Советского Союза капитан 1 ранга Михаил Васильевич Грешилов. В годы Великой Отечественной войны он командовал пл М-35 и Щ-215. Обе эти лодки были удостоены звания гвардейских. По грешиловским атакам училось не одно поколение подводников отечественного флота.
Высокое боевое мастерство советских подводников, проявленное в годы Великой Отечественной войны, вынуждены были признать даже враги. Один из бывших адмиралов гитлеровского флота писал: «Сила русского подводника состоит в его готовности к самопожертвованию... У советских подводников нет недостатка ни в боевой готовности и стойкости, ни... в необходимых штурманских и тактических способностях».
Черноморские подводники доказали это на деле!


Источник - "Подводные силы Черноморского флота" под ред. начальника Главного штаба ВМФ Российской Федерации адмирала В.А.Кравченко,  Симферополь, «Таврида», 2004



Подводные силы Черноморского флота

 О разделе

Севастополь от древнейших времен до наших дней. Исторические факты известные и нет, личности и события - всё, что осталось в памяти благодарных потомков.

 Наш опрос
Как вы оцениваете изменения в благоустройстве и градостроительсве Севастополя за последние 5 лет?





Отдано 88 голосов
Реклама у нас
Информация о проекте
© 1997-2024, Sevastopol.ws. Любая перепечатка без ссылки на сайт и коммерческое
использование материалов сайта без разрешения авторов запрещены.
Дизайн: MadWasp
Кодинг: Basil
Executed in 0.092 sec, 49 queries