Список форумов Севастополь.ws
Севастополь.ws   |   FAQ   |   Правила   |   Поиск   |   Пользователи   |   Регистрация
Личные данные   |   Войти и проверить личные сообщения   |   Вход

СТАЛИН
На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8  След.
 
Создать   Ответить на тему    Список форумов Севастополь.ws -> Страницы истории
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Савилов В.Н.
Адмирал
Адмирал




Пришёл: 15.02.2005
Сообщения: 4855
Откуда: Севастополь
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Вт, 18.12.2007, 09:54             цитировать    

patriot_s писал(а):

Как-то слышал интересную характеристику его правления: Сталин принял страну с сохой, а оставил с атомной бомбой. По-моему, емко и точно.


Обычно эти слова преписывают Черчилю. Но пока никаких доказательств того что это говорил сам Черчиль не нашлось. Но то что такие мысли витали в Британии - это факт. На сегодняшний день есть тому доказательство - Encyclopaedia Britannica. Vol.21. London, 1964. P.303 Вот скан этой странички -
http://vif2ne.ru/nvk/forum/files/Tanker(071017141049)_wooden_plows.jpg

Цитата:
Угу, это из области: "я лейтенанта на фельдмаршала не меняю" - насчет старшего сына Якова.


Опять же не факт, что Сталин такое говорил. Со слов В. Молотова Сталин не стал выручать Якова из немецкого плена, сказал: «Там все мои сыны».

Для любителей поскулить о взаимоотношениях советского государства и советских пленных - сошлюсь на себя
http://www.sevastopol.ws/Pages/?aid=47

Цитата:
Кстати, где-то читал, что когда Сталин умер и проволилась перепись его имущества (скорее всего, решался обычный в этих случаях вопрос относительно вступления в наследство), то такого имущества оказалось очень немного. Про недвижимость и машины там вообще ни слова. Полагаю, что это тоже характеризует человека, имевшего большую власть над миллионами.


По воспоминаниям А.Н. Шелепина, в прошлом известного партийного и государственного деятеля, о том, как делалась опись имущества умершего вождя:

«...выяснилось, что работа эта короткая и простая. Не оказалось никаких ценных вещей, кроме казенного пианино. Даже ни одной настоящей картины не было. На стенах висели бумажные репродукции в простеньких деревянных рамочках...

На полу — два ковра. Спал Сталин под солдатским одеялом. Кроме маршальского мундира, из носильных вещей оказалась пара простых костюмов (один парусиновый), подшитые валенки и крестьянский тулуп».

И про парадную форму: Климент Ефремович Ворошилов очень сетовал, что у Сталина была только одна, сильно потертая фуражка, с которой его и похоронили...

Из воспоминаний Молотова: разговор зашел о присвоении Сталину звания Героя Советского Союза после воины. Сталин сказал, что он не подходит под статус героя Советского Союза. Героя присваивают за личное мужество.
"Я такого мужества не проявил", - сказал Сталин. И не взял Звезду. Его только рисовали с этой Звездой.

А вот когда 8 ноября 1986 года на 97-м году скончался В. Молотов, то когда вскрыли конверт с его завещанием, то обнаружили сберегательную книжку — там было 500 рублей на похороны.

Вот такие были лидеры...

С уважением, Владимир
_________________


А вот хрен им, а не Россия, даже если по нас пройдут (с.)
И.Кошкин "Когда горела броня"
submariner
Младший лейтенант
Младший лейтенант




Пришёл: 30.09.2006
Сообщения: 537
Откуда: Петроград
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Вт, 18.12.2007, 12:44             цитировать    

Сталин, на мой взгляд, был лучим из всех советских лидеров. Да, благодаря его милости был репрессирован мой прапрадед(за то что был офицером царской армии и в Гражданскую сначала воевал у белых), но, всё же, это, например, вопреки тому что болтают, не помешало его сыну поступить и учиться в танковом училище(и закончить!)... Я не знаю всех обстоятельств привлечения моего пращура на службу к большевикам, но иногда ведь, бывают ситуации, что по-другому было нельзя... При Сталине хоть должностные лица понимали тот груз ответственности, а что сейчас?
Савилов В.Н.
Адмирал
Адмирал




Пришёл: 15.02.2005
Сообщения: 4855
Откуда: Севастополь
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Ср, 15.04.2009, 10:33             цитировать    

Есть такая очень интересная книга маршала авиации Голованова - Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная...

Полностью можно прочитать здесь - http://militera.lib.ru/memo/russian/golovanov_ae/index.html

Позволю себе привести довольно обширный фрагмент из мемуаров:

Здесь мне хотелось бы сказать о некоторых личных впечатлениях о Сталине и стиле его работы. Думается, зная то и другое, читателю легче будет понять те или иные события или факты, с которыми он встретится в различных местах нашего дальнейшего повествования. [101]

Я уже говорил выше, что сложившееся лично у меня, и, мне кажется, не только у меня, мнение о Сталине в период 1937–1938 годов было явно не в его пользу. А как мы знаем, изменить укоренившееся в течение ряда лет мнение сложно. Но и не считаться с событиями, которые проходят перед вашими глазами, не давать им объективную оценку здравомыслящий человек также не может...

От Сталина надо было ждать звонка в любое время суток. Звонил, как правило, он сам или его помощника. Н. Поскребышев. Этот поистине удивительный человек был всецело предан Сталину и всегда находился с ним, ехал ли Сталин отдыхать или работал. Поскребышев был единственным, кто знал всю подноготную любого вопроса. Сталин привык к нему и, не стесняясь, высказывал при нем свои мысли по любому вопросу и любому человеку, зная, что дальше Поскребышева ничего не пойдет. И действительно, Александр Николаевич был очень простым и общительным человеком, но в то же время в делах был нем как рыба. Спустя годы много положил Хрущев изворотливости и всяких приемов, дабы выведать у Поскребышева все о Сталине. Как говорят, и кнутом, и пряником... Но ответ всегда был один: «Вы были членом Политбюро, а я был лишь членом ЦК. Откуда мне знать больше вас? Я в заседаниях Политбюро участия не принимал, а, как вы знаете, все вопросы решались там». Вот и все. Так и умер Александр Николаевич, унеся с собой в могилу то, что знал об истинном лице Сталина, о котором он мог бы, конечно, рассказать очень много...

Если Сталин звонил сам, то обычно он здоровался, справлялся о делах и, если нужно было, чтобы вы лично к нему явились, никогда не говорил: «Вы мне нужны, приезжайте», — или что-нибудь в этом роде. Он всегда спрашивал: «Можете вы ко мне приехать?» — и, получив утвердительный ответ, говорил: «Пожалуйста, приезжайте.» Но я, например, никогда не знал, зачем и по какому вопросу еду. Если звонил Поскребышев и у него спрашивали, зачем вызывают, всегда был один и тот же ответ: «Не знаю». Единственно, что помогало ориентироваться, — это спросить у Александра Николаевича: «Кто еще есть у Сталина?» Тут вы всегда получали точный ответ, но это мало помогало. У Сталина можно было столкнуться с любым вопросом, конечно, входящим в крут ваших обязанностей и вашей компетенции, и вы обязаны были дать исчерпывающий ответ. Если вы оказались не готовы к ответу, вам давали время уточнить необходимые цифры, факты, даты, детали по телефону прямо из приемной. Если же оказывалось, что вы затрудняетесь ответить по основным вопросам вашей деятельности, касающимся боевой работы подчиненных вам частей и соединений, материальной части, командного состава и так далее, которые вы обязаны знать по занимаемой должности, вам прямо говорили, что вы не занимаетесь своим делом, не знаете его и, если так пойдет дальше, делать вам на этом посту нечего. Так, незнание обстановки, возможностей своих войск и противника показал Маршал Советского Союза Г. И. Кулик, разжалованный в 1942 году до звания генерал-майора. [102]

Контроль за исполнением даваемых поручений был абсолютен. Каждый знал, что его обязательно спросят, и не раз, о том, как выполняется полученное задание. Выполнение различных постановлений и решений начинали немедленно, не ожидая их оформления. Дорожили каждым часом, зная, что никаких скидок на всякие там обстоятельства не будет. Все вопросы обсуждались предварительно, исполнитель, как правило, присутствовал здесь же.

На мой взгляд, характерной чертой Сталина была его поразительная требовательность к себе и к другим. Радуясь тому или иному успеху, назавтра он рассматривал этот успех уже как нечто само собой разумеющееся, а послезавтра «виновника» успеха спрашивал, что тот думает делать дальше. Таким образом, почивать на лаврах любому, даже весьма авторитетному товарищу не удавалось. Сталин, воздав должное человеку, который совершил что-то важное, подталкивал его делать дальнейшие шаги. Эта характерная черта не позволяла людям самоуспокаиваться и топтаться на месте. Каждый также знал, что ответит сполна, несмотря ни на какие заслуги, если он мог что-либо сделать, но не сделал. Всяческие отговорки, которые у нас, к сожалению, всегда находятся, для Сталина не имели никакого значения. Если же человек в чем-то ошибся, но пришел и сам сказал прямо обо всем, как бы тяжелы ни были последствия ошибки, никогда за этим не следовало наказание. Но горе было тому, кто брался что-то сделать и не делал, а пускался во всякого рода объяснения. Такой человек сразу лишался своего поста. Болтунов Сталин не терпел. Не раз слышал я от него, что человек, который не держит своего слова, не имеет лица. О таких людях он говорил с презрением. И наоборот, хозяева своего слова пользовались его уважением. Он заботился о них, заботился об их семьях, хотя никогда об этом не говорил и этого не подчеркивал. Он мог работать круглые сутки и требовал работы и от других. Кто выдерживал, тот работал. Кто не выдерживал, — уходил.

Работоспособность Сталина во время войны была феноменальная, а ведь он уже был не молодым человеком, ему было за шестьдесят. Память у него была редкостная, познания в любой области, с которой он соприкасался, удивительны. Я, летчик, во время войны считал себя вполне грамотным человеком во всем, что касалось авиации, и должен сказать, что, разговаривая со Сталиным по специальным авиационным вопросам, каждый раз видел перед собой собеседника, который хорошо разбирался в них, не хуже меня. Такое же чувство испытывали и другие товарищи, с которыми приходилось беседовать на эту тему — артиллеристы, танкисты, работники промышленности, конструкторы. Так, например, Н. Н. Воронов{58}, впоследствии Главный маршал артиллерии, являлся к Сталину с записной книжкой, в которую были занесены все основные данные о количестве частей и соединений, типах артиллерийских систем, снарядов и т.д. [103] Докладывая, он предварительно заглядывал в эту книжку, однако не раз бывали случаи, когда Верховный Главнокомандующий, зная все эти данные на память, поправлял его, и Николаю Николаевичу приходилось извиняться. Однажды Г. К. Жуков{59}, будучи командующим Западным фронтом, приехал с докладом в Ставку. Были разложены карты, начался доклад. Сталин, как правило, никогда не прерывал говорящего, давал ему возможность высказаться. Потом выслушивал мнения или замечания присутствующих. Обычно в это время он всегда неторопливо ходил и курил трубку. Сталин внимательно рассматривал карты, а по окончании доклада Жукова указал пальцем место на карте и спросил:

— А это что такое ?!

Георгий Константинович нагнулся над картой и, слегка покраснев, ответил: :
— Офицер, наносивший обстановку, неточно нанес здесь линию обороны. Она проходит тут. — И показал точное расположение переднего края (на карте линия обороны, нанесенная, видимо, в спешке, частично проходила по болоту).
— Желательно, чтобы сюда приезжали с точными данными, — заметил Сталин.

Для каждого из нас это был предметный урок. Вот и повоюй тут «по глобусу»!

Я, честно говоря, не завидовал тому офицеру, который наносил обстановку на карту. За его невнимательную работу получил замечание командующий фронтом, который лучше любого знал дела и обстановку у себя на переднем крае и которому пришлось краснеть за работников своего штаба. У Сталина была какая-то удивительная способность находить слабые места в любом деле.

Я видел Сталина и общался с ним не один день и не один год и должен сказать, что все в его поведении было естественно. Иной раз я спорил с ним, доказывая свое, а спустя некоторое время, пусть через год, через два, убеждался: да, он тогда был прав, а не я. Сталин давал мне возможность самому убедиться в ошибочности своих заключений, и я бы сказал, что такой метод педагогики был весьма эффективен.

Как-то сгоряча я сказал ему:

— Что вы от меня хотите? Я простой летчик.
— А я простой бакинский пропагандист, — ответил он. И добавил: — Это вы только со мной можете так разговаривать. Больше вы ни с кем так не поговорите.

Тогда я не обратил внимание на это добавление к реплике и оценил ее по достоинству гораздо позже. [104]

Слово Верховного Главнокомандующего было нерушимо. Обсудив с ним тот или иной вопрос, вы смело выполняли порученное дело. Никому и в голову не могло прийти, что ему потом скажут: мол, ты не так понял. А решались, как известно, вопросы огромной важности. Словесно же, то есть в устной форме, отдавались распоряжения о боевых вылетах, объектах бомбометания, боевых порядках и так далее, которые потом оформлялись боевыми приказами. И я не помню случая, чтобы кто-то что-то перепутал или выполнил не так, как нужно. Ответственность за поручаемое дело была столь высока, что четкость и точность исполнения были обеспечены.

Я видел точность Сталина даже в мелочах. Если вы поставили перед ним те или иные вопросы и он сказал, что подумает и позвонит вам, можете не сомневаться: пройдет час, день, неделя, но звонок последует, и вы получите ответ. Конечно, не обязательно положительный.

Как-то на первых порах, еще не зная стиля работы Сталина, я напомнил ему о необходимости рассмотреть вопрос о целесообразности применения дизелей для дальних полетов. В то время с авиационным бензином было туго, а дизели, как известно, могут работать на керосине. Результаты же применения дизелей были самые противоречивые: одни самолеты летали отлично, другие возвращались, не выполнив боевого задания из-за отказа двигателей. А у нас кроме самолетов Пе-8 (ТБ-7) на дизелях работало и много бомбардировщиков ЕР-2 с хорошими тактическими данными. Бросаться ими было нельзя.

— Вы мне об этом уже говорили, — несколько удивленно ответил Сталин, — и я обещал вам этот вопрос рассмотреть. Имейте терпение. Есть более важные дела.
Прошло довольно много времени, и я собрался было еще раз напомнить, но при очередном разговоре по телефону Сталин сказал:
— Приезжайте, дошла очередь и до ваших дизелей.

Так, решая с ним самые разные вопросы Авиации дальнего действия, игравшей все большую и большую роль в войне с германским фашизмом, и присутствуя при решении многих других вопросов, я все лучше узнавал его. Например, я довольно скоро увидел, что Сталин не любит многословия, требует краткого изложения самой сути дела. Длинных речей он терпеть не мог и сам таких речей никогда не произносил. Его замечания или высказывания были предельно кратки, абсолютно ясны. Бумаги он читал с карандашом в руках, исправлял орфографические ошибки, ставил знаки препинания, а бумаги «особо выдающиеся» отправлял назад, автору. Мы каждый день представляли в Ставку боевые донесения о нашей деятельности и, прежде чем подписывать их, по нескольку раз читали, а словарь Ушакова был у нас настольной книгой. [105]

Даже в самое тяжелое время войны Сталин любил во всем порядок и требовал его от других.

Как-то А. Ф. Горкин{60}, тогда секретарь Президиума Верховного Совета, принес проект нового закона для обсуждения. У меня не осталось в памяти сути этого закона. Хорошо помню лишь, что в нем было всего десять-пятнадцать строк. Много раз читался он, и всякий раз спрашивалось: а можно ли этот закон толковать не так, как он мыслится, а по-другому? И всякий раз оказывалось, что можно. Чуть ли не два часа прошло, пока, наконец, не добились того, что уже никто не смог предложить или высказать другого толкования.

Письменные документы, подлежащие опубликованию в виде постановлений, решений, отрабатывались с особой тщательностью, по многу раз обсуждались и лишь после многократных чтений, поправок, критических замечаний отпечатывались начисто и подписывались. Сталин по поводу таких документов говорил: «Думай день, мало — неделю, мало — месяц, мало — год. Но, подумав и издав, не вздумай отменять».

Если вы обратите внимание на документы, которые подписывались в то время, увидите, что Сталин, хотя и являлся главой правительства и Генеральным секретарем нашей партии, в зависимости от содержания документа скромно довольствовался иногда и третьим местом, ставя свою подпись под ним.

Слово «я» в деловом лексиконе Сталина отсутствовало. Этим словом он пользовался, лишь рассказывая лично о себе. Таких выражений, как «я дал указание», «я решил» и тому подобное, вообще не существовало, хотя все мы знаем, какой вес имел Сталин и что именно он, а не кто другой, в те времена мог изъясняться от первого лица. Везде и всегда у него были «мы».

Мне запомнилась характерная особенность в обращениях к Верховному Главнокомандующему. Я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь обращался к нему, называя его воинское звание или должность. Обращаясь, все говорили: «Товарищ Сталин». Эти слова всегда произносились и в ответах на его вопросы. Отвечавшие говорили: «Да, товарищ Сталин», «Могу, товарищ Сталин» или «Нет, товарищ Сталин» и т. д. Думается, что такая форма обращения в то время была более приемлемой для самого Сталина. И лица, часто соприкасавшиеся с ним, не могли не учитывать этого. Мне пришлось слышать, как один из присутствующих называл Верховного Главнокомандующего по имени и отчеству, подчеркивая тем самым свое стремление быть более близким к нему, нежели другие. Сталин ничего, конечно, не сказал по этому поводу, но свое явное недовольство весьма убедительно выразил жестом и мимикой. Документы, письма и другие деловые бумаги, направлявшиеся ему, как правило, имели короткий адрес: «ЦК ВКП(б). Товарищу Сталину». [106]

Верховный Главнокомандующий не любил, чтобы разговоры с ним выходили за пределы его дверей. Наполеон говорил, что секрет есть секрет, пока его знает один человек. У Сталина могли знать секрет и два, и три человека: он и те, с кем шла беседа. Но если он, поговорив с кем-нибудь из товарищей, предупреждал: «Об этом знаете вы и я», — то можете быть уверены: ни один человек не решался сказать кому-либо о состоявшемся разговоре, и секрет оставался секретом. По крайней мере, мне не известны такие люди, которые бы делали третье лицо обладателем этого секрета.

К людям, которые работали с ним, Сталин был очень внимателен, он считался с тем, что на войне может быть всякое.

Известно, что И. С. Конев{61}вследствие неудач на фронте (речь идет о сорок первом и сорок втором годах) дважды оказывался под угрозой суда и сурового приговора. И оба раза Сталин брал его под защиту, видя, что на войне иногда складывается такая обстановка, когда один человек, будь он даже семи пядей во лбу, лично сделать ничего не может. Надо сказать, что Иван Степанович Конев показал себя удивительно храбрым человеком. Так, командуя Калининским фронтом и получив донесение, что одна из рот оставила свои позиции и отошла, он поехал туда, лично руководил боем и восстановил прежнее положение. Правда, я был свидетелем, как Верховный ругал его за такие поступки, выговаривая ему, что не дело командующего фронтом лично заниматься вопросами, которые должны решать, в лучшем случае, командиры полков. Но храбрых людей Сталин очень уважал и ценил.

Надо сказать, в командовании прямо не везло (если это выражение достаточно для определения сути дела) генералу А. И. Еременко{62}. Не раз его перебрасывали с места на место с одинаковым результатом, и лишь в 1944 году, когда изменилось положение на всех фронтах, дела у него более или менее пошли. К неудачникам следует отнести и Ф. И. Голикова{63}, которому пришлось уйти с фронтового командования на кадры.

Не раз мне приходилось хлопотать за кого-нибудь перед Верховным Главнокомандующим или быть свидетелем того, как это делают другие. Так, однажды, неизвестно какими путями, появился у меня на столе замусоленный треугольник-письмо: «Гражданину командующему Голованову». Признаться, с такими адресами я еще писем не получал. Быстро вскрыв его, сразу посмотрел на подпись: «Мансветов». Неужели это командир отряда из Восточно-Сибирского управления ГВФ?

Действительно, письмо было от него, а сидел он в лагерях где-то на Колыме, обвиненный в шпионаже в пользу Японии и арестованный в 1938 году.

Мансветов просил помочь ему. Сам он происходил из грузинских князей, но, как известно, князья эти подчас, кроме общипанного петуха, ничего не имели. Как летчик и командир отряда, Мансветов, оставаясь беспартийным, пользовался большим авторитетом среди товарищей, и уж что-что, а версия о его японском шпионаже никак не укладывалась в моей голове. [107] Вспомнил я и свои мытарства в Иркутске. Меня ведь тоже пытались приобщить к какой-то разведке.

Вечером я пришел домой к И. В. Сталину, рассказал ему о полученном письме, а заодно и о своей иркутской истории...

— Что-то о князьях Мансветовых ничего особенного не слышал, — сказал он. — Вы хорошо знаете этого Мансветова?
— Я не только хорошо его знаю, но ручаюсь за него и прошу разрешить забрать его к нам в АДД .
— Ну что же, если вы уверены в нем и ручаетесь за него, мы сейчас попросим направить его к вам.

Он подошел к телефону, набрал номер.
— У меня Голованов. Ходатайствует за бывшего своего командира отряда. Считаю, просьбу его следует рассмотреть: зря человек просить не будет.
— Приедете к себе, позвоните Берия, — сказал Сталин. На этом мы и распростились.
Кстати говоря, Сталин всегда, когда к нему приезжали домой, встречал и пытался помочь раздеться, а при уходе гостя, если вы были один, провожал и помогал одеться. Я всегда почему-то чувствовал себя при этом страшно неловко и всегда, входя в дом, на ходу снимал шинель или фуражку. Уходя, также старался быстрее выйти из комнаты и одеться до того, как подойдет Сталин. Так было и на этот раз.

Приехал к себе в штаб, мне сказали, что дважды уже звонили от Берия и чтобы я сейчас же ему позвонил.

— Что это у тебя там за приятель сидит?! — грубо спросил меня Берия, как только я с ним соединился.

Я понял, что он был недоволен моим непосредственным обращением к Сталину.

Я рассказал о сути дела и сообщил, где находится Мансветов. Через некоторое время мне позвонил Берия и сказал, что Мансветов скоро прибудет ко мне и чтобы я написал документ с просьбой о его освобождении и направлении в мое распоряжение. Впредь, дал указание Берия, по этим вопросам беспокоить Сталина не нужно, а если что-либо возникнет, обращаться непосредственно к нему, чем я и не преминул в дальнейшем воспользоваться.

В тот же день мною было написано официальное письмо в Наркомвнудел. Вот его текст:
Представляя Вам письмо бывшего командира 11-го Гидроотряда Восточно-Сибирского управления ГВФ Мансветова А. В., прошу Вашего приказания пересмотреть его дело, так как безусловно убежден, что он никаким шпионом или контрреволюционером быть не мог. [108]

За трехлетнюю его работу при моем руководстве Восточно-Сибирским управлением ГВФ кроме наилучших отзывов о нем сказать ничего не могу, такие же отзывы о нем давались мне и работниками НКВД по Восточно-Сибирскому краю.

Могу использовать его в Авиации ДД без всякого сомнения: Приложение, упомянутое на 2-х листах, только адресату.

Командующий Авиацией ДА, генерал-лейтенант авиации Голованов.

Через некоторое время мне позвонили и сообщили, что Мансветов скоро прибудет ко мне. Действительно, он прибыл буквально через несколько дней, воевал отлично, получил несколько боевых наград и закончил войну майором. Много сделал он боевых вылетов по обеспечению югославских партизан, что являлось в то время весьма сложным делом и о чем я напишу несколько позже. Во всяком случае, он был истинным советским патриотом и прекрасным летчиком.

Впоследствии мне удалось договориться и о том, что все сбитые летчики и члены наших боевых экипажей, попавшие теми или иными путями снова на нашу территорию, будут немедленно возвращаться в АДД, минуя всякие места проверок. Так всю войну и делалось.

Чтобы показать лицо Сталина, хотел бы привести еще один пример. Мне доложили, что приехал авиационный конструктор А. Н. Туполев{64}и хочет со мной переговорить.

— Пусть сейчас же заходит. Зачем вы мне предварительно докладываете?!
— Дело в том, товарищ командующий, что Андрей Николаевич под охраной... Как его — одного к вам или с охраной?
— Конечно, одного!

Вошел Андрей Николаевич Туполев. Этот великий оптимист, которому нелегко досталась жизнь, улыбаясь, поздоровался. Я предложил ему сесть, чувствуя какую-то неловкость, словно и я виноват в его теперешнем положении. Разговор зашел о фронтовом бомбардировщике Ту-2 и о возможности его применения в Авиации дальнего действия.

Несмотря на свои хорошие, по тогдашним временам, качества, этот самолет был рассчитан на одного летчика, что при длительных полетах нас не устраивало. Конструктор сказал, что есть возможность посадить в этот самолет второго летчика, и показал, как нужно усовершенствовать кабину. А я слушал его и думал: «Вот это человек! У него такие неприятности, а он не перестает заниматься любимым делом, продолжает заботиться об укреплении наших Военно-Воздушных Сил». [109] Мне стало не по себе. Я чувствовал и понимал, что такое отношение к людям — это «отрыжки» печального прошлого, которое я и сам пережил. И я решил, что надо об этом поговорить со Сталиным.

Вскоре я был в Кремле. Доложил Верховному о своих делах, и на вопрос, что нового, передал о своей беседе с конструктором и его предложении использовать этот самолет в АДД .

Верховный Главнокомандующий заинтересовался такой возможностью и спросил, что для этого нужно.

Доложив характеристики Ту-2, я высказал мнение, что без второго летчика самолет для АДД не подойдет, так как боевая работа на Ил-4, тоже с одним летчиком, вызывает у нас большие трудности, исключающие возможность провозки на боевые задания вводимых в строй пилотов из-за отсутствия второго управления, а также в связи с тем, что многочасовое, без какого-либо отдыха, пребывание в воздухе на этом самолете сильно утомляет летчика. Сталин с этим согласился.

Все вопросы были решены, но я не уходил.
— Вы что-то хотите у меня спросить?
— Товарищ Сталин, за что сидит Туполев?..

Вопрос был неожиданным.
Воцарилось довольно длительное молчание. Сталин, видимо, размышлял.
— Говорят, что он не то английский, не то американский шпион... — Тон ответа был необычен, не было в нем ни твердости, ни уверенности.
— Неужели вы этому верите, товарищ Сталин?! — вырвалось у меня.
— А ты веришь?! — переходя на «ты» и приблизившись ко мне вплотную, спросил он.
— Нет, не верю, — решительно ответил я.
— И я не верю! — вдруг ответил Сталин.

Такого ответа я не ожидал и стоял в глубочайшем изумлении.

— Всего хорошего, — подняв руку, сказал Сталин. Это значило, что на сегодня разговор со мной окончен.
Я вышел. Многое я передумал по дороге в свой штаб...

Через некоторое время я узнал об освобождении Андрея Николаевича, чему был несказанно рад. Разговоров на эту тему со Сталиным больше никогда не было.

Работая в Ставке, я не раз убеждался: сомневаясь в чем-то, Сталин искал ответ, и, если он находил этот ответ у людей, с мнением которых считался, вопрос решался мгновенно. Впоследствии я узнал, что добрую роль в жизни ряда руководящих работников сыграли маршалы С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков. Но, к сожалению, в те времена мало находилось товарищей, бравших на себя ответственность за тех или иных людей, хотя такие возможности, конечно, были у каждого общавшегося со Сталиным. [110] Особенно мне хотелось бы выделить Семена Константиновича Тимошенко. Многих вызволил он из беды, а некоторые избежали ареста благодаря его прямому вмешательству.

.. .Помню один случай, о котором узнал я из разговоров в Ставке. Дело было так: прибыл летчик-истребитель в Кремль, в Верховный Совет, получать свою награду — Звезду Героя Советского Союза. Звезду он получил, отметил, конечно, с товарищами это событие и уже ночью шел в приподнятом настроении домой. Вдруг он услышал женский крик. Поспешив на помощь, летчик увидел девушку и возле нее мужчину. Заливаясь слезами, девушка объяснила, что к ней пристает неизвестный гражданин. Окончилось дело трагически: летчик застрелил неизвестного.

Москва была на военном положении. Появился патруль, летчика задержали и доставили в комендатуру. Убитый оказался ответственным работником танковой промышленности. Дело было доложено Сталину. Разобравшись во всех деталях, Верховный Главнокомандующий спросил, что, по советским законам, можно сделать для летчика. Ему сказали: можно только взять его на поруки до суда. Сталин написал заявление в Президиум Верховного Совета с просьбой отдать летчика на поруки. Просьбу удовлетворили, летчика освободили, и ему было сказало, что его взял на поруки товарищ Сталин. Летчик вернулся в свою часть, геройски сражался и погиб в воздушном бою.

Сталин нередко говорил, что готов мириться со многими недостатками в человеке, лишь бы голова у него была на плечах. Вспоминается такой случай: Верховный Главнокомандующий был недоволен работой Главного штаба ВМФ и считал, что для пользы дела нужно заменить его начальника. Рекомендовали на эту должность адмирала Исакова{65}. Наркомом Военно-Морского Флота тогда был Н. Г. Кузнецов{66}, который согласился с кандидатурой, но заметил, что Исакову трудно будет работать, так как ему ампутировали ногу.

— Я думаю, что лучше работать с человеком без ноги, чем с человеком без головы, — сказал Сталин.
На этом и порешили.

Даже в тяжкие годы войны Сталин с большим вниманием относился ко всему новому, прогрессивному, необходимому.

В одну из ночей зашел ко мне мой заместитель по связи и радионавигации Н. А. Байкузов и сказал, что меня хочет видеть Аксель Иванович Берг{67}, у которого есть много важных и интересных мыслей. Так как радионавигация и радиолокация были у нас в АДД, основными способами самолетовождения, я с готовностью встретился с Акселем Ивановичем. Был он в то время, если не ошибаюсь, инженер-контр-адмиралом. Беседовали мы долго. Вопросы, поставленные им, имели государственное значение. Радиолокационная промышленность тогда у нас почти отсутствовала. [111] Достаточно сказать, что боевые корабли английского флота имели на борту локаторы, в то время как у нас об этом было весьма туманное представление. Точно так же обстояли дела и в авиации. А двигаться вперед без радиолокационной аппаратуры было немыслимо. Аксель Иванович передал мне объемистый доклад, который он безрезультатно рассылал по всем инстанциям. Его соображения о развитии этой области промышленности были весьма важны.

Я доложил о предложениях А. И. Берга Сталину, и в тот же день было принято решение о создании Совета по радиолокации при ГКО во главе с Г. М. Маленковым. А. И. Берг был назначен заместителем председателя этого Совета. Так решались важные для государства вопросы.

Всякое дело Сталин подчинял определенной, конкретной цели. Так, Б. М. Шапошников, назначенный начальником Академии Генерального штаба, представил план занятий со слушателями, где примерно треть времени сравнительно краткосрочного курса отводилась политическому образованию. Прочитав представленный план, Сталин весь этот раздел вычеркнул и дал указание расширить военные дисциплины, сказав при этом:

— Свою политическую образованность наши командные кадры очень хорошо показали и показывают на фронте, а вот военных познаний им еще не хватает. Это — главное, на это и делайте упор.

Как я уже упоминал, Сталин часто звонил по телефону и справлялся о делах. Весьма нередко он спрашивал также и о здоровье, и о семье: «Есть ли у вас все, не нуждаетесь ли в чем, не нужно ли чем-либо помочь семье?» Строгий спрос по работе и одновременно забота о человеке были у него неразрывны, они сочетались в нем так естественно, как две части одного целого, и очень ценились всеми близко соприкасавшимися с ним людьми. После таких разговоров как-то забывались тяготы и невзгоды. Вы чувствовали, что с вами говорит не только вершитель судеб, но и просто человек...

Но были по этой части, я бы сказал, и курьезы. Отдельные товарищи воспринимали заботу о них по известной поговорке: раз дают — бери... Одного товарища назначили на весьма ответственный пост, и, естественно, общение со Сталиным стало для него частым. Как-то Сталин поинтересовался, как этот товарищ живет, не нужно ли ему чего-нибудь, каковы его жилищные условия? Оказывается, ему нужна была квартира. Квартиру он, конечно, получил, а в скором времени Сталин опять его спросил, нет ли в чем-либо нужды. Оказалось, то ли его теща, то ли какая-то родственница тоже хотела бы получить жилплощадь. Такая площадь была получена. В следующий раз товарищ, видя, что отказа ни в чем нет, уже сам поставил вопрос о предоставлении квартиры еще кому-то из своих родственников. [112] На этом, собственно, и закончилась его служебная карьера, хотя Сталин и поручил своему помощнику А. Н. Поскребышеву рассмотреть вопрос о возможности удовлетворения и этой просьбы. Не знаю, получил ли он еще одну квартиру, но в Ставке я его больше не встречал, хотя знал, что службу свою в армии он продолжает.

Сталин очень не любил, чтобы товарищи, занимающие большие государственные посты, особенно политические, чем-то особенно выделялись среди окружающих. Так, например, узнав, что члены Военных советов фронтов Н. А. Булганин и Л. З. Мехлис завели себе обслуживающий персонал и личных поваров, снял их с занимаемых постов на этих фронтах.

Сталин не раз замечал, что решать дела душой и сердцем можно дома, со знакомыми, — так сказать, дела домашнего обихода, частные. При решении же государственных вопросов полагаться на свою душу и сердце нельзя, они могут подвести. Здесь должны действовать только здравый смысл, разум и строгий расчет. При этом Сталин нередко ссылался на Владимира Ильича Ленина, рассказывая, как он решал похожий на обсуждаемый вопрос.

Вся жизнь Сталина, которую мне довелось наблюдать в течение ряда лет, заключалась в работе. Где бы он ни был — дома, на работе или на отдыхе, — работа, работа и работа. Везде и всюду работа. Везде и всюду дела и люди, люди и люди. Рабочие и ученые, маршалы и солдаты... Огромное число людей побывало у Сталина! Видимо, поэтому он знал дела лучше других руководителей. Непосредственное общение с людьми, умение устанавливать с ними контакт, заставить их говорить свободно, своими словами и мыслями, а не по трафарету, давало ему возможность вникать во все детали.

Скромность его жилья соответствовала скромности квартир В. И. Ленина. Хотелось бы сказать и о быте Верховного, который мне довелось наблюдать. Этот быт был также весьма скромен. Сталин владел лишь тем, что было на нем. Никаких гардеробов у него не существовало. Вся его жизнь, которую мне довелось видеть, заключалась почти в постоянном общении с людьми. Его явной слабостью было кино. Не раз довелось мне присутствовать при просмотре фильмов. У Сталина была какая-то удивительная потребность по три-четыре раза кряду смотреть один и тот же фильм. Особенно с большим удовольствием смотрел он фильм «Если завтра война». Видимо, нравился он потому, что события там развивались совсем не так, как они развивались в Великой Отечественной войне, однако победа все же состоялась. Смотрел он этот фильм и в последний год войны. С удовольствием он смотрел и созданный уже в ходе войны фильм «Полководец Кутузов». Видимо, в просмотре особо полюбившихся ему кинокартин Сталин находил свой отдых.

Личная жизнь Сталина сложилась, как известно, неудачно. Жена его застрелилась, и он с детьми остался один. [113] Новой семьи у него не получилось, а дети как-то около отца не прижились... Сын Василий{68}представлял из себя морального урода и впитал в себя столько плохого, что хватило бы, на мой взгляд, на тысячу подлецов. Отец, конечно, знал не все, но и за то, что знал, рассчитывался с ним сполна — снимал с должностей и т. д. Василий трепетал перед отцом и боялся его, как говорят, пуще огня, но оставался низменным подлым человеком, становясь из года в год все хуже и хуже... Отец чувствовал это и страшно переживал.

Сталин, общаясь с огромным количеством людей, по сути дела был одинок. Его личная жизнь была серой, бесцветной, и, видимо, это потому, что той личной жизни, которая существует в нашем понятии, у него не было. Всегда с людьми, всегда в работе.



С уважением, Владимир
_________________


А вот хрен им, а не Россия, даже если по нас пройдут (с.)
И.Кошкин "Когда горела броня"
sasa
Лейтенант
Лейтенант




Пришёл: 12.01.2009
Сообщения: 669
Откуда: Севастополь
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Пт, 17.04.2009, 05:54             цитировать    

Спасибо Владимир , очень емкая и интересная тема!
Спасибо.
nesin
Старший мичман
Старший мичман




Пришёл: 30.07.2008
Сообщения: 351
Откуда: Севастополь - Чукотке!
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Пт, 17.04.2009, 09:12             цитировать    

....хотел промолчать, но два моих двоюродных деда и один родной остались в 37-м... Один из них "японский шпион"... Два других просто "антисоветчики и вредители". Вся Колыма костьми утыкана. Не помню какой прииск поставил там свою пром.установку - на ленту кости, вперемешку с самородками пошли. Это привед от тов. Сталина! Мыть дальше не стали - ушли. Это вот такой "факт"....
Сталин гад. И все эти разговоры о его "человечности", для таких как я, пустой звук. Пол страны сидело, пол страны тряслись от страха - вот его "достижение".. Слишком дорого заплатили за проезд от "сохи к бомбе"...
Geptral
Мичман
Мичман




Пришёл: 01.06.2003
Сообщения: 301
Откуда: Севастополь
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Чт, 23.04.2009, 09:07             цитировать    

404

Последний раз редактировалось: Geptral (Пт, 05.02.2010, 03:22), всего редактировалось 1 раз
Geptral
Мичман
Мичман




Пришёл: 01.06.2003
Сообщения: 301
Откуда: Севастополь
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Чт, 23.04.2009, 09:24             цитировать    

404

Последний раз редактировалось: Geptral (Пт, 05.02.2010, 03:22), всего редактировалось 1 раз
Geptral
Мичман
Мичман




Пришёл: 01.06.2003
Сообщения: 301
Откуда: Севастополь
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Чт, 23.04.2009, 09:59             цитировать    

404

Последний раз редактировалось: Geptral (Пт, 05.02.2010, 03:22), всего редактировалось 1 раз
sasa
Лейтенант
Лейтенант




Пришёл: 12.01.2009
Сообщения: 669
Откуда: Севастополь
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Сб, 30.05.2009, 02:56             цитировать    

Увожаемы форумчане , откопал здесь в Архивном деле , не умею пока писать ссылки , просто скопировал, очень занимательно.

"Политика дальнего прицела"
Тезисы В.М. Чернова о внешней политике И.В. Сталина
из архива Гуверовского института войны, революции и мира. 1943 г.

Опубликовано в журнале
"Отечественные архивы" № 2 (2008 г.)




С конца 1919 г. большевистская власть развернула массовые репрессии против партии эсеров - самой популярной российской политической организации начала XX в. Многие ее деятели оказались в чекистских застенках. В этих условиях ЦК ПСР настоял на том, чтобы В.М. Чернов, главный партийный теоретик, покинул пределы РСФСР. В конце августа 1920 г. он нелегально пересек российскую границу. Так началась его третья и последняя эмиграция, продлившаяся до конца жизни.

За границей Виктору Михайловичу пришлось проживать в Эстонии, Германии, Чехословакии, Франции и США. Но где бы он ни находился, его активная общественно-политическая, научная и литературно-публицистическая деятельность никогда не прекращалась. После смерти Чернова в 1952 г. осталось богатое творческое наследие - книги, статьи, очерки, рецензии, письма и другие рукописи. Особое место в нем принадлежит работам, где анализируются общественные процессы в большевистской России, внешняя политика советского режима и его политической элиты. В этой связи следует заметить, что лидер ПСР, пожалуй, первым в эмигрантской прессе обратил свой взор на возрастающее влияние Сталина в РКП(б) и одним из первых предпринял попытку обоснования причин сталинского восхождения к вершинам партийной и государственной власти[1], что позволило ему составить собственное видение генезиса и природы сталинизма. В концентрированном виде оно нашло выражение в таких его работах, как "Сталин-Джугашвили" и "Два Иосифа", написанных в конце 1936 г. [2]


В.М. Чернов. 1930-е гг.
Авт. В.Л. Андреев.
Из личного архива
О.В. Андреевой-Карлайл,
Сан-Франциско


В последующие годы пристальное внимание В.М. Чернова к событиям в России, в том числе и на российской политической сцене, не ослабевало. Своими статьями и выступлениями он апеллировал к международной общественности, призывая ее протестовать против вопиющих фактов сталинского произвола, фальсифицированных судебных процессов, массовых репрессий и экспансионистских планов большевистской внешней политики.

Однако с началом Великой Отечественной войны (весть о ней патриарх ПСР встретил уже на американской земле) его критика политики советского правительства заметно поубавилась. Теперь Чернов, как и его соратники по партии, большая часть которых из оккупированных фашистскими войсками европейских стран эмигрировала в США, главное внимание сосредоточил на организации и оказании всемерной поддержки героической борьбе народов Советского Союза против немецко-фашистских орд. На четвертый день войны американская группа эсеров-эмигрантов сочла нужным во всеуслышание заявить: "Россия стала очередной жертвой гитлеровской агрессии. Ей грозит расчленение, порабощение и обращение в вассальную колонию Третьего рейха. В этот роковой исторический момент мы единодушно признаем необходимость стать на защиту России и всемерно приветствуем соответственные решения Лондона и Вашингтона" [3]. А год спустя один из лидеров эсеровской эмиграции Н.Д. Авксентьев подчеркивал, что весь пафос деятельности эсеров-эмигрантов состоит "в истовом желании победы России, каково бы ни было там правительство" [4].

Подобные заявления, конечно, не означали, что эсеры отказались от своей прежней позиции относительно сталинского режима, а лишь еще раз убедительно демонстрировали их глубокую озабоченность судьбою своего Отечества, истинный патриотизм и великое желание видеть свою страну свободной, независимой и обновленной. Эсеры искренне приветствовали присоединение СССР в сентябре 1941 г. к Атлантической хартии[5] и заключение в 1942 г. советско-английского союзного договора и советско-американского соглашения, приведших к формированию антифашистской коалиции. Это породило у них надежды на возможность демократизации советского строя и эволюции советской внешней политики в соответствии с принципами Атлантической хартии, исчезнувшие, однако, уже концу 1943 г. По мнению лидеров эсеров, деятельность советского руководства как внутри страны, так и на международной арене требованиям хартии не отвечала. Такое заключение побудило их развернуть на страницах зарубежной прессы и в многочисленных выступлениях перед американской общественностью активную дискуссию о сущности внешнеполитической доктрины Советского Союза, о принципах послевоенного устройства мира, о роли западных демократий в становлении новых международных отношений и вновь перейти к резкой критике сталинского режима[6].

Именно в этом контексте следует рассматривать публикуемую ниже рукопись В.М. Чернова "О политике Сталина", представляющую собой краткие тезисы, составленные, по-видимому, во второй половине 1943 г. Тезисы не предназначались для печати, они, скорее всего, были подготовлены как конспект публичного выступления. Данное обстоятельство не снижает их ценности как письменного источника, позволяющего не только заглянуть в лабораторию эсеровской мысли, но и ознакомиться с оценками и суждениями, к которым отечественные исследователи пришли намного позже, что, впрочем, зачастую не мешало им декларировать свою приоритетность в трактовке этих вопросов[7].

Обращаясь к содержанию черновского текста, следует заметить, что в нем нашла отражение общая (по своему характеру демократическая) позиция эсеровской эмиграции относительно сущности сталинского режима и его внешней политики - это подтверждается рядом аналитических статей, опубликованных, в частности, в журнале "За свободу" в 1941-1947 гг., самого Чернова и его соратников. Нетрудно заметить, что отправным пунктом в анализе сталинской политики 1930-х гг. были две главные посылки, по поводу которых у эсеровских лидеров практически не было расхождений. Первая - внешнеполитический курс советского руководства по-прежнему остается экспансионистским и опирается на троцкистско-ленинскую концепцию "мировой революции". Вторая (Сталин придал ей лишь новый облик) - необходимо не только готовиться к новой, неизбежной в капиталистическом мире широкомасштабной войне, но и тщательно ее готовить. Причем готовить таким образом, чтобы СССР оказался в стороне от мировых катаклизмов, а затем в нужный момент смог продиктовать свою волю обескровленным противникам. Так, в редакционной статье журнала "За свободу" отмечалось: "Когда еще в 1930 г. Сталин дал приказ Германской коммунистической партии всячески содействовать Гитлеру в его борьбе с германской демократией… он объяснял недоумевающим, а иногда и протестующим своим ближайшим сотрудникам: Гитлер - это ледокол, который в замерзшем капиталистическом океане пробивает путь для броненосца нашей коммунистической революции" [8].

Следовательно, сталинская ставка на Гитлера, по мнению эсеров, имела давнюю историю, кульминацией которой явилось заключение советско-германского пакта о ненападении и договора о дружбе и границе между СССР и Германией в августе - сентябре 1939 г.

Эсеровские лидеры тогда же оценили эти документы однозначно: очередной сталинский маневр, направленный на обеспечение Гитлеру надежного тыла для его войны с западными демократиями. А в мае 1941 г. они констатировали: "Московский диктатор может торжествовать: зажженный им с помощью Гитлера второй мировой пожар выжег пока без остатка ненавистную обоим диктаторам демократию на всем пространстве европейского и евразийского континентов от Токио и Владивостока до Парижа и Лиссабона" [9].

Небезынтересными представляются работы эсеровских теоретиков о внешней политике Сталина и в период участия Советского Союза в антигитлеровской коалиции. Из тезисов В.М. Чернова вполне очевидно, что с присоединением СССР к Атлантической хартии сущность сталинской внешнеполитической доктрины, нацеленной на обеспечение советской гегемонии в Европе, не претерпела сколько-нибудь заметных изменений. Правда, Сталину вскоре пришлось несколько умерить свои притязания из-за необходимости считаться с геополитическими интересами своих новых союзников - Лондона и Вашингтона. Однако, как отмечал Чернов, "англо-американский блок этого момента не использовал и дал возможность Сталину оправиться и занять в антигитлеровском лагере совершенно особое и монопольное место". В результате чего политика советского руководства (как явная, так и скрытая), откровенно нацеленная на передел послевоенного мира по "сферам влияния", не встретила тогда серьезных возражений со стороны западных демократий, не сумевших отказаться от соблазна установления "своего рода мировой "Директории"". Демократические принципы, заложенные в Атлантической хартии, постепенно расшатывались и размывались. Обращая внимание на этот процесс, В.М. Чернов призывал лидеров США и Англии со всей серьезностью и полной ответственностью подойти к обустройству послевоенного мира на принципах демократии и свободы, в связи с чем выдвинул лозунг: "Назад к Атлантической хартии, неурезанной и незатемненной лазейками софизмов!" [10] В противном случае, полагал он, миру в той или иной форме может угрожать третья мировая война.

Сегодня нелишне напомнить, насколько глубоким и верным представляется анализ внешней политики Сталина конца 1930-х - первой половины 1940-х гг. и ее последствий, предпринятый теоретиком эсеровской партии В.М. Черновым, как и то, что всякий уважающий себя исследователь не имеет права забывать или игнорировать теоретическое наследие своих предшественников.

Публикуемый документ хранится в коллекции Б.И. Николаевского архива Гуверовского института войны, революции и мира (Стэнфордский университет, США). Ксерокопия текста была любезно предоставлена работниками архива Кэрол Лиденхэм (Carol Leadenham) и Рональдом Булатовым (Ronald Bulatoff), которым публикатор выражает искреннюю признательность.

Вступительная статья, подготовка текста к публикации и комментарии А.П. НОВИКОВА.

[1]Ненарком [Чернов В.М.]. Вокруг советского "Центра центров" // Революционная Россия. 1924. № 33-34. С. 22-26; Он же. За кулисами партийной дискуссии // Там же. С. 26-31; Он же. Перетасовка карт // Там же. 1926. № 46. С. 18-23.

[2]См.: "Повелитель тысячи ведомств, которые в России всевластны". В.М. Чернов о И.В. Сталине. Публ. подготовил А.П. Новиков // Исторический архив. 2007. № 4. С. 4-28.

[3]Резолюция нью-йоркской группы Партии социалистов-революционеров о советско-германской войне, принятая единогласно на специальном собрании группы 25 июня 1941 г. // За свободу. 1941. № 2-3. С. 1.

[4]Авксентьев Н. Исторический год // Там же. 1942. № 8-9. С. 12.

[5]Атлантическая хартия - декларация США и Великобритании, подписанная 14 августа 1941 г. В ней заявлялось о целях войны против фашистской Германии и ее союзников, о послевоенном устройстве, в частности об отказе от территориальных захватов, о праве народов избирать себе форму правления, о создании равных возможностей для торговли и экономического сотрудничества. 24 сентября 1941 г. на Лондонской межсоюзной конференции СССР объявил о присоединении к основным положениям Атлантической хартии.

[6]См.: Аврус А.И., Новиков А.П. Эсеровский журнал "За свободу" о внутренней и внешней политике СССР в годы Великой Отечественной войны // Военно-исторические исследования в Поволжье: Сб. науч. тр. Саратов, 2003. Вып. 5. С. 313-323; Коновалова О.В. Политические идеалы В.М. Чернова: взгляд через годы. Красноярск, 2005. С. 166-176.

[7]См., напр.: Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? М., 1995; XX век. Многообразие, противоречивость, целостность. М., 1996; Другая война: 1939-1945. М., 1996; Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941 (Документы, факты, суждения). М., 2000; Невежин В.А. Синдром наступательной войны: Советская пропаганда в преддверии "священных боев" 1939-1941 гг. М., 1997; Суворов В. Ледокол. М., 1992; Он же. День-М. М., 1994.

[8]Россия, война, Сталин // За свободу. 1941. № 1 (май). С. 2.

[9]Там же.

[10]Подробнее об этом см.: Чернов В. Атлантическая хартия на ущербе // Там же. 1945. № 15. С. 1-12.



--------------------------------------------------------------------------------

Тезисы В.М. Чернова о политике Сталина(1)

[Не ранее 12 сентября 1943 г.](2)

Для тех, кто имел возможность лично изучить политическое умонастроение и моральную физиономию лидеров большевистской партии, нет ничего загадочного ни в современной внешней политике С[оветского] Союза, ни в основных устремлениях ее вдохновителя - Сталина.

В отличие от романтиков т[ак] н[азываемого] героического периода больш[евистской] революции или "военного коммунизма" Сталин представляет собою крайнее проявление реалистическо-оппортунистического, трезвенного до цинизма воззрения на положение и роль Сов[етского] Союза в Европе и мире.

Сталин лучше многих понимает, что никакого коммунизма или социализма из "русского опыта" не получилось, а лишь все слито как бы в одно универс[альное] предприятие общегосуд[арственного] масштаба, устранен весь частнопредпринимательский персонал и заменен сильным своим монопольным положением единым соборным "всекапиталистом" - однопартийным государством, обладающим бесконечно большей властью над рабочим и потребителем, чем прежний хозяин. Так как у такого монополистского "всекапитализма" нет иных целей, кроме совершенно безудержной тенденции к приросту своей внутренней и внешней мощи, то в нем не государ[ство] и хозяйство существуют для человека, а человек для госуд[арст]ва и хозяйства, а необходимым следствием этого является жизненный и культурный уровень, способный не притягивать, а лишь отталкивать рабочих и потребителей обычных или т[ак] н[азываемых] буржуазных стран и государств.

Сталин поэтому давно простился с былою верою в то, что один за другим все страны и народы или сами себя сумеют советизировать по русскому образцу, или обратятся к Сов[етскому] Союзу с просьбой принести к ним эту советизацию на остриях штыков Красной армии. Вместо этого он довольствуется "социализмом в одной стране", на неведомо длительное время вынужденной жить среди мирового "капиталистического окружения". Сталин вполне принял догму Ленина о том, что война есть локомотив истории и что мир вступил в целую эпоху все более универсальных и все более ожест[оченных] мировых войн. Но большевики первого призыва учитывали, что такие войны чреваты революционными потрясениями, особенно в стане побежденных, и что рано или поздно страны, радикально преобразованные этими революциями, смогут заключить союз для гегемонии над всем миром и его преобразования непосредственно под руководством С[оветского] Союза. Сталин же и его б[ольшеви]ки второго призыва рассчитывают поднять удельный вес С[оветского] Союза в современном мире путем заботливого устранения от участия в этих войнах, выступления в роли суперарбитра решаемых оружием споров, а от всей эпохи мировых войн ждут прогрессивного разложения капит[алистического] окружения, в единстве которого заключается для СССР главная опасность.

Отсюда в политике Сталина: а) подталкивание ЧСР к непринятию "мюнхенских" решений c обещанием ей советской военной помощи, но под условием такой же помощи со стороны Франции, которой, как он отлично знал, не будет; б) провокационная проповедь через Коминтерн "крестового похода" против мирового фашизма с авангардным участием в этом походе Советского Союза; в) переговоры с приглашенными в Москву английской и французской специальными военными делегациями о плане совместных действий против агрессора вплоть до того момента, когда Германия была ими "допугана" до пакта Молотова - Риббентропа[1]; г) обеспечение этим пактом Гитлеру глубокого восточного тыла для борьбы с Западом, иными словами, развязывание ему рук для начала Второй мировой войны, и, наконец, д) обеспечение самому себе возможности под шумок всеобщей мировой войны округлить свои территории за счет малых и слабых соседей.

Главная цель этой "политики дальнего прицела" заключалась в том, чтобы сохранить полноту и свежесть своих сил к моменту, когда два почти равносильных мировых блока (демократический атлантический и тоталитарный германский) доведут друг друга в затяжной войне до полного истощения и изнеможения и тем самым помимовольно отдадут в руки С[оветского] Союза естественную супрематию(3) над Европой и миром.

Поперек дороги планам С[талина] стало то, что Гитлер разгадал эту его затаенную цель и решил одним ударом лишить его всякой возможности получить эту выгодную роль, раздавив его в период выпавшей на его долю "передышки", когда одни из его противников (крупные государства Западной Европы) были уже выведены из строя, другие (Англия) еще не способны перейти от обороны к наст[уплению], а третьи - связаны по рукам и ногам отжившими предрассудками изоляционизма.

Гитлеровское вторжение не оставляло для Ст[алина] иных путей, кроме перехода из тоталит[арного] лагеря в демокр[аттический], и он, естеств[енно], был готов за прием в него заплатить немалыми уступками как во внутренней политике (демократизация), так и внешней (например, обязательство присоединиться к военным действиям против Японии после того, как это присоединение не будет более для него значить непосильной войны на два фронта, то есть после разгрома "Оси" в Европе). Англо-амер[иканский] блок этого момента не использовал и дал возможность Сталину оправиться и занять в антигитлеровском лагере соверш[енно] особое и монопольное место.

Самою уязвимою стороною личности Сталина, классически хитрого, дальновидного и коварного "вост[очного] политика", но человека, лишенного широкого ума и каких бы то ни было внешних дарований, является его Minderwertigkeits-komplex(4) как человека, право которого стать преемником "великого Ленина" было не доказано. Это стоило жизни десяткам крупнейших друзей и сотрудников Ленина, которые могли оспаривать у него это право. Единственным средством, притом бесспорным, заставить считать его не только не ниже, но и выше Ленина, был возврат С[оветскому] Союзу тех или даже больших терр[иторий], которые при Л[енине] были Россией утрачены.

Только Гитлер мог взамен сов[етской] гарантии его тыла и некоторых видов снабжения военным сырьем не только разрешить, но и помочь С[талину] овладеть: 1) частью Ф[инляндии], 2) малыми Приб[алтийскими] государствами, 3) пришедшейся ему по четвертому разделу частью Польши и 4) Бессарабией. В удержании всего этого во что бы то ни стало для Сталина - не только интерес русского национализма, но и острый личный вопрос.

Сознание непримиримости этих домог[ательств] с принц[ипами] Атл[антической] хартии и с объявлением юридически ничтожными всех перестановок границ с начала наруш[ения] Гитлером европ[ейского] мира диктовали Сталину все время как бы тактику сепар[атной] "отечественной войны", систем[атического] держания союзников в неведении о русском фронте, а народов СССР - об истинных размерах и ценности союзной помощи; отсюда и долгое уклонение от совместной с союзниками разработки как стратегии самой войны, так и основ послевоенного строительства нового устойчивого и бескризисного мирового порядка.

В разрешении всех интересующих его сепаратных целей и интересов Ст[алин] предпочитает не путь соглаш[ения] с союзн[иками], а путь совершившихся фактов. Он для этого имеет льготные годы, когда после разгрома Г[итлера] союзники будут связаны еще не существующей для него тихоок[еанской] борьбой, а он один будет в Европе польз[оваться] "свободой рук". Однако "сов[ершившиеся] факты" могут быть созданы и союзниками там, где их войска появятся первыми.

Для устранения этих затр[уднений] Сталину служит его "стратегия второго фронта", цель которой - отвести союзное вторжение в Европу как можно дальше от мест, где он намер[ен] установить свою собств[енную] сферу влияния. Отсюда вытекает его нежелание считать вторым фронтом что-либо, кроме выс[адки] на побережье Атлант[ического] океана. Отсюда его начальное нескрыв[аемое] неудовольствие Афр[иканской] операцией, а теперь идеей высадки на Балканах, через которые лежит самый эфф[ективный] путь к воротам в Центр[альную] Европу.

У Сталина подготовлены почти всюду условия для создания нужных ему сов[ершившихся] фактов. Для Прибалтики он имеет старых своих ставл[енников] времен сов[етской] оккупации края, носящих звания выборных шефов Эст[онской], Лат[вийской] и Лит[овской] сов[етских] республик. Для Польши - это комитет Ванды Вас[илевской] [2] и берлинговский "Легион Костюшко" [3], Сталиным санкц[ионированный] и объявив[ший] себя открытым врагом призн[анного] Атл[антическим] блоком польского пр[авительст]ва в изгнании. В Югославии и Греции - это сепаратные партиз[анские] организации, контр[олируемые] к[оммуни]стами и не призн[ающие] югосл[авского] и греч[еского] правительств.

Наконец, особую роль играет нем[ецкая] политика Ст[алина], целиком опред[еляемая] предв[идением], что Германии скоро придется решать вопрос, кому ей выгоднее сдаться. Против союзнических требований о дальнейшем полном разоружении и длит[ельной] оккупации Герм[ании] он устами своих нем[ецких] комитетов[4] предлагает дворцовую рев[олюцию] против Гитлера, коал[иционное] пр[авительст]во от коммун[истов] до нем[ецких] националистов и раскаявшихся гитлерианцев, приход не иноз[емных] оккупантов, а друж[ественной] этому прав[ительст]ву и готовой помогать ему Сов[етской] армии, гарантии против всяких советизаций, национализма и коммунизма и сохранение в составе Европы "сильной Германии", переш[едшей] от гитлеризма к бисм[аркским] традициям германо-рус[ской] дружбы. Все это расс[матривается] как одно из самых действенных средств опередить союзников в их "дороге на Берлин".

Внешняя политика Сталина характеризуется ныне: а) полнейшим скептицизмом по вопросу о создании всеобщего режима коллективной безопасности; б) полнейшим нежеланием поступиться какою бы ни было долей абсолютного суверенитета С[оветского] Союза в пользу сверхсуверенитета надгосударств[енной] междунар[одной] организации человечества; в) столь же абсолютной враждебностью к созданию в Европе, особенно по соседству с С[оветским] Со[юзом], каких бы то ни было региональных федераций, упрочивающих бытие малых и слабых народов; г) нескрываемым тяготением к принципу раздела мира на "сферы влияния" между сильнейшими державами, причем в сферу влияния СССР должны отойти все земли, лежащие между ним и германским миром; д) допущением в качестве регулятора этого положения лишь своего рода мировой "Директории" - самого малого числа наиболее военно-могущественных государств. Тактика же Сталина характеризуется: а) обеспечением за СССР фактически монопольного положения в Европе в ближайшие годы после завершения разгрома Гитлера, когда внимание и силы англо-американских союзников Сталина будут отвлечены в сторону другой, тихоокеанской половины мировой войны, в которой он не участвует; б) стремлением обогнать союзников в направлении на Берлин.

Русская демократия, уже в течение 25 л[ет] сталинским террором устраненная с арены госуд[арственно]-полит[ической] деятельности в России, горячо благод[арна] англо-ам[ериканскому] блоку за мощную помощь ее героич[еским] армиям вооруж[ением] и снабж[ением] и возлагает все свои надежды на мудрость и искусство руков[одства] этого блока для избежания двух противоп[оложных] опасностей: и такого обострения разногл[асий] с Сов[етским] Союзом, при котором трудно было бы не перейти из второй мир[овой] войны прямо к третьей, и такой перед ним капитуляцией, к[ото]рая только заменила бы гитл[еровскую] супрематию такою же стал[инской] и не устранила бы, а т[оль]ко отсрочила третью мир[овую] войну.

Архив Гуверовского института войны, революции и мира. Коллекция документов Б.И. Николаевского. Кор. 10. Д. 13. Автограф.



--------------------------------------------------------------------------------



[1]Речь идет о "Советско-германском пакте о ненападении", который был заключен 23 августа 1939 г. в Москве сроком на 10 лет. Одновременно был подписан секретный протокол, по которому Германия и СССР договорились о разграничении сфер влияния в Восточной Европе.

[2]Имеется в виду антифашистская организация поляков "Союз польских патриотов в СССР". Основана по инициативе польских коммунистов В.Василевской, А.Лямпе, А.Завадского и других в марте 1943 г. в Москве. Идейная декларация союза выдвигала задачи вооруженной борьбы против фашистских оккупантов, за национальное и социальное освобождение польского народа, создание народно-демократического польского государства, опирающегося на союз и дружбу с СССР. В июле 1944 г. ведущие деятели союза вошли в состав Польского комитета национального освобождения. В августе 1946 г. в связи с возвращением большинства польских эмигрантов на родину союз прекратил свою деятельность.

[3] "Легион Костюшко" - 1-я польская пехотная дивизия им. Т.Костюшко, созданная при содействии советского правительства в мае 1943 г. из солдат и офицеров, отказавшихся последовать за польской армией генерала В.Андерса в Иран и оставшихся в СССР. В 1943-1944 гг. дивизией командовал З.Х. Берлинг. В марте 1944 г. дивизия влилась в сформированную Польскую армию в составе Вооруженных сил СССР.

[4]Речь идет о Национальном комитете "Свободная Германия" и Союзе немецких офицеров - политических и организационных центрах немецких антифашистов во время Второй мировой войны, созданных 12 июля и 12 сентября 1943 г. на территории СССР, в которые вошли германские коммунисты, а также ряд немецких солдат и офицеров из числа захваченных в плен под Сталинградом.


--------------------------------------------------------------------------------
(1)Использован заголовок документа.

(2)Датируется по содержанию. В документе упоминаются немецкие комитеты, последний из которых - Союз немецких офицеров создан 12 сентября 1943 г.

(3)Комбинация фигур или объемов.

(4)Комплекс неполноценности (нем.).
Geptral
Мичман
Мичман




Пришёл: 01.06.2003
Сообщения: 301
Откуда: Севастополь
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Вс, 07.06.2009, 01:35             цитировать    

404

Последний раз редактировалось: Geptral (Пт, 05.02.2010, 03:23), всего редактировалось 1 раз
Geptral
Мичман
Мичман




Пришёл: 01.06.2003
Сообщения: 301
Откуда: Севастополь
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Вс, 07.06.2009, 01:56             цитировать    

404

Последний раз редактировалось: Geptral (Пт, 05.02.2010, 03:23), всего редактировалось 1 раз
Kok
Старший мичман
Старший мичман




Пришёл: 27.11.2007
Сообщения: 453

Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Чт, 11.06.2009, 04:13             цитировать    

Geptral писал(а):
Сравниваем с Жунько? Просто представитель Юща на украине.
Какие дачи у Вити и Юли, не хочу мечтать! Выводы делаем сами.

А где это? Сарыч, Форос или Мухалатка?
sasa
Лейтенант
Лейтенант




Пришёл: 12.01.2009
Сообщения: 669
Откуда: Севастополь
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Пт, 12.06.2009, 01:05             цитировать    

5 км Балаклавского шоссе, к нему новая дорога построена и газопровод....скромность сейчас не в цене...
Geptral
Мичман
Мичман




Пришёл: 01.06.2003
Сообщения: 301
Откуда: Севастополь
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Пн, 15.06.2009, 06:16             цитировать    

404

Последний раз редактировалось: Geptral (Пт, 05.02.2010, 03:23), всего редактировалось 1 раз
Kraft
Капитан-лейтенант
Капитан-лейтенант



Возраст: 45
Пришёл: 09.02.2008
Сообщения: 923
Откуда: Оружейная столица России
Личное сообщение
Профиль      

Прямая ссылка на это сообщение Пн, 15.06.2009, 08:06             цитировать    

А не многовато ему будет?
Показать сообщения:   
Создать     Ответить на тему    Список форумов Севастополь.ws -> Страницы истории Часовой пояс: GMT + 2
На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8  След.
Страница 6 из 8

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах



Powered by phpBB © 2001-2008 phpBB Group

© 1997-2008, Sevastopol.ws
Executed in 0.098 sec, 30 queries