Предыдущая тема
:: Следующая тема |
Автор |
Сообщение |
|
|
|
Гость
|
|
Пт, 29.10.2004, 02:15 |
цитировать |
|
С большим интересом изучил вашу информацию, посвяшенную минной войне периода первой обороны города.
Возможно, окажется для вас полезной, цитата из книги Книга Александра Ткачёва “Подпоручикъ Севастопольский”, с приведенными воспоминаниями участников обороны города:
«"С минной войной в Севастополе неразрывно связано имя саперного офицера Мельникова, получившее европейскую известность и пользовавшееся большим уважением в неприятельских армиях,— припомнятся вам строки Н.С.Милошевича. — Умолчать о нем тем более трудно, что ни об одном из выдававшихся севастопольских деятелях не существовало столь противоречивых суждений, отзывов и слухов, как о Мельникове; одни горячо превозносили его, другие же, преимущественно товарищи по оружию, беспощадно унижали. Истина же в том, что Мельников действительно был отличный минер; с глубоким пониманием минного искусства он соединял редкую проницательность намерений противника в подземной войне и столь же редкую способность — оставаться долгое время в темных, душных и смрадных минных галереях. Отсюда произошло приданное ему между севастопольцами название крот или обер-крот... В Севастополе нашлись, однако, соперники его, считавшие себя также гениями и в этой отрасли инженерной науки;
они не могли относиться к Мельникову беспристрастно еще и потому, что этот не признавал их авторитета и, несмотря на подчиненное положение свое, не подчинялся слепо их указаниям, коль скоро находил такие ошибочными. Когда народившаяся таким образом личная вражда оказалась бессильною существенно повредить Мельникову, сильному установившеюся репутациею, тогда сторонники противной более сильной партии, в угодность ее патрону, задумали побороть его клеветою. Вот источник ходивших в Севастополе басен о невежестве Мельникова в инженерном деле, о непонимании минного искусства, о промахах его в минных работах. Доходили до того, что Мельникову угрожали военным судом, когда он взорвал совсем изготовленную контрмину, не выжидая прибытия начальства, изъявившего желание присутствовать при взрыве и несколько раз последовательно отлагавшего свое прибытие. Мельников вышел из Севастополя обойденным в чинах не только сверстниками, но и младшими по службе, с одною существенною наградою — Георгиевским крестом, пожалованным по личному назначению государя, сгорбленный, с совершенно расстроенным здоровьем... Говорят, что у Мельникова сохраняется до сего времени подлинный журнал минных работ, веденых в Севастополе, не вполне согласный с напечатанным официальным, и прибавляют, что журнал этот служил для Мельникова вроде талисмана, предохраняющего его от более серьезных последствий старого соперничества".
Вы ясно прочтете по этому конспекту трагической судьбы скромного героя, что его гонителем и завистником был не кто иной, как Тотлебен — "патрон более сильной партии" и начальник военных инженеров Севастополя. А если вы перелистаете в своей (столь изумительно обострившейся от бастионного воздуха) памяти монументальные тома "Описания обороны Севастополя", то лишь в одном месте огромного сочинения вы найдете эту фамилию. И в каком освещении! "Как устройство контрминной системы,— сообщает Тотлебен, — так впоследствии и само ведение минной войны производилось по общему плану, под непосредственным распоряжением полковника Тотлебена. Исполнение работ было возложено им на штабс-капитана 4-го саперного батальона Мельникова". Вот и вся честь, какой был удостоен в официальном издании тот человек, которому в Севастополе, по свидетельству Е.Р.Корженевского, "делались овации при каждом удобном случае". "В последнее время тело его до того покрылось язвами от сырости подземного жилья и постоянных трудов, что он, к общему сожалению, должен был оставить бастион... но и теперь, спустя пятнадцать лет, достаточно упомянуть о нем, чтобы возбудить неподдельны и восторг, когда-то волновавший души севастопольцев при каждом удачном подвиге его в минах, ограждавших бастион от неожиданной возможной гибели, будь только французские минеры искуснее наших".
Вам, пожалуй, придет на ум, что Мельников, сам того не ведая, был человеком, предохранившим от взрыва не только бастион, но и Толстого, которому привелось дежурить на четвертом бастионе как раз в период наибольшей активности подземной войны. "Вчера взорван еще горн..." — мелькнет перед вашими глазами дневниковая строчка, которую вы до этого не связывали с именем Мельникова, но теперь, деваться некуда, свяжете.
Быть может, после столь важных размышлений, вам захочется попасть в старые галереи и осмотреть их. Вы спуститесь в ров по удобной лестнице, пересечете его, слегка остерегаясь некоторых видимых предметов, и остановитесь перед входом, различив в его глубине погнутый и как бы изжеванный лист ржавого-прержавого железа, который преграждает доступ любопытным, но в еще большей степени вас заставит остановиться смрад, доносящийся из-за железного листа. Гниют ли там дохлые кошки или же смердит что-то другое, вам, конечно, разведывать не захочется, и вы поспешите удалиться, почесывая, тем же часом, место государственных раздумий. Вот уж странные дела творятся, подумаете вы. Как понимать? Десятками тыщ водим народ в киево-печерские подземелья, где святосильное монашество почесывалось во славу Божию, и для тех же десятков тыщ железом и кощунством заперли каменные севастопольские штреки, являвшиеся неотъемлемой частью четвертого бастиона и остающиеся естественным памятником его героям, памятником русскому солдату. Ибо что значит фраза, столь охотно повторяемая экскурсоводами и историками, о превосходстве русского минера? В подземной войне превосходство добывалось тем, чтобы иметь свою галерею ниже неприятельской, то есть работать в земле дальше, чем неприятель, от свежего воздуха, сильнее, чем он, терпеть и лучше мужаться. Русские галереи достигали 60 футов углубления от поверхности, тогда как французские не опускались ниже 40. И это не случайность, не лень французов, а следствие правила, принятого в те времена, по которому ниже 30 футов без принудительной вентиляции ходов и галерей работать было нельзя, потому что работающие задыхались. Именно русским солдатам, чьи имена безвозвратно утрачены, претерпевшим в каменной подбастионной утробе больше мук, чем противник, меньше себя жалевших (по Болконскому), мы в конечном итоге и были обязаны тем, что имели решительный перевес над врагом в минной войне. "Пелисье до того был взбешен неудачами своих минеров, что в случае нового неуспеха грозил расстрелять капитана, заведывавшего минными работами против 4-го бастиона. Капитан этот передался к нам", — чтобы не искушать пелисьево долготерпение...
Но вы все ж таки не откажетесь от своего намерения и совершите спуск в ныне запертые минные галереи с храбрым артиллерийским офицером А.И.Ершовым:
"Улучив время (и прихватив в кампанию вас), я нарочно пошел на Шварца редут, где саперный офицер был мне знакомый. С ним я отправился в севастопольское подземное царство. Прямо с редута спустились мы, приблизительно по восемнадцати ступенькам, в потерну, тянувшуюся на протяжении семнадцати саженей, до самого эскарпа, в который она выходила. Насупротив, в контрэскарпе, начиналась галерея не так уж просторная, фута в 4 1/2 высоты; тут с трудом могли идти два человека рядом.
Дневной свет мерцал слабее, мы погружались все более и более во мглу, нас обдало могильной сыростью... С непривычки я едва мог различать предметы, несмотря на то что здесь горели, не в дальнем друг от друга расстоянии, стеариновые свечи, вставленные в особого
рода шандалы, воткнутые в земляную стену. Подаваясь вперед, надо было идти уже пригнувшись, потому что галерея, углубляясь вперед, постепенно понижалась и наконец достигла только трех футов высоты. От дневного света нас отделял пласт земли в восемнадцать футов.
Я почувствовал некоторое головокружение. Гробовая теснота, мрак и сырость непонятной тяжестью давили на грудь, возбуждая какую-то тревожную тоску. Чтобы пройти в нижнюю галерею, нам нужно было спуститься еще на тридцать девять футов. Сорок ступенек вели туда. Пласт известкового камня шел до самой вершины галереи, откуда начинался уже пласт желтой глины.
Даже привычным людям было трудно дышать. Вентиляторы беспрерывно очищали воздух, который сильно портился от человеческого дыхания и горения свечей. Время от времени вспрыскивали известковым молоком или окуривали хлором. Свечи не могли здесь иначе гореть, как наклонно. Во многих местах просачивалась под ногами вода.
Я не мог в этом месте оставаться долго и поспешил подняться в первую галерею; там все-таки было не так тяжело. Мне непременно хотелось добраться до головы работ, а потому я вышел в ров немного подышать свежим воздухом. Через несколько минут я опять отправился в подземное путешествие, пробираясь под конец на четвереньках. Я попал как раз на интересную минуту: слышно был о, как работает неприятель.
Наши прошли галереей на 25 саженей.
Неприятель слышался с левой стороны. Я приложился ухом к одной из пробуравленных1 в левой стене слуховых дыр и едва-едва различил отдаленный, довольно слабый глухой гул. Саперы же отличали в нем даже стук инструментов и находили, что неприятель должен быть в 7— саженях, не далее.
Новость положения, неопределенный свет, спертый воздух; все это сильно действовало на воображение:
порой казалось мне, что я уже не выйду из этого земляного гроба... Признаюсь, в первые мгновения при вести о заслышанных работах неприятеля мне стало жутко. "Нет,— думал я, — лучше получить двадцать пуль на бастионе, чем быть погребенным заживо здесь под землей".
Мысль эта промелькнула мгновенно, осмотревшись и одумавшись, я ободрился и скоро был увлечен любопытством,
При мне ведено было приостановить наши работы и выжидать дальнейших действий врага, чтобы дать ему потом камуфлет.
Перед неприятелем мы имели теперь важное преимущество — самое главное в подземной войне: мы были ниже его".
Вот так совершалось "подземное Бородино"... Не может быть, чтобы чувство благодарности к подземной рати севастопольцев не шевельнуло вашего сердца, когда воображение ваше (увы, только лишь воображение) вернется из-под скальной тверди пород в этот радостный ясный мир, украшенный солнцем. Не может быть, чтобы вам не захотелось выразить ваши чувства возложением цветка или даже букета... Но куда же вы осмелитесь положить в этом загаженном рву цветы, где, прости Господи, то и дело хочется сплюнуть от брезгливости?»
Хочу задать вопрос, вытекающий из приведенной цитаты:
Большинство туристов посещающих четвертый бастион, лишь мельком слышат о минной войне, не представляя всех трудностей выпавших на долю наших минеров.
Открытие «мин» для широкой публики позволит не только более э моционально осветить эту страницу севастопольской обороны, добавив в нее экзотики, но и сами галереи поддерживать в надлежащем виде.
А теперь собс-но вопрос:
Обсуждалась ли возможность приведения в порядок минных галерей на четвертом бастионе с последующим включением их в экскурсионные маршруты? |
|
|
|
Вс, 31.10.2004, 06:29 |
цитировать |
|
Гость писал(а): |
Обсуждалась ли возможность приведения в порядок минных галерей на четвертом бастионе с последующим включением их в экскурсионные маршруты? |
А что вы понимаете под словами "привести в порядок"? Убрать глину и побелить стены? И почитайте описание данного прохождения. Я хочу посмотреть на тех туристов, которые захотят залесть в мины: грязь, не выпрямиться, местами капает вода, это если летом в жару. Во время дождей не лазил. |
|
|
Гость
|
|
Вт, 02.11.2004, 12:08 |
цитировать |
|
Потому и спрашиваю, что хочу услышать компетентное мнение, поскольку внутри мин мне бывать не приходилось.
Белить стены, конечно же, не следует, но убрать глину на каком-то небольшом участке – почему бы и нет?
Впрочем, ещё раз повторю, вам, безусловно - виднее. |
|
|
|
Вт, 02.11.2004, 09:42 |
цитировать |
|
Большое спасибо за предоставленный матреиал по минным галереям!
Увы, навести порядок в данном объекте практически невозможно - требуются достаточно большие финансовые затраты для очистки мин от глины, а так же крепления стен и потолков.
Водить туристов туда достаточно опасно, к тому же обычные граждане врят ли получат большое удовольствие от ползанья по грязюке... _________________ Sevdig
"Единственное, что требуется для триумфа зла - это, что бы хорошие люди ничего не делали."
(Э.Берг) |
|
|
|
Ср, 25.04.2018, 09:25 |
цитировать |
|
Оживлю весьма древнюю тему. Попались любопытные послевоенные фото разминирования (?) или очистки от эха войны галерей.
Исследование галерей – следов подземно-минной войны периода обороны Севастополя 1854 – 1855 гг. Севастополь. Исторический бульвар. (1944 – 1946 гг.)
|
|
|
alex17
Капитан-лейтенант
Пришёл: 04.05.2003
Сообщения: 824
Откуда: из города суровых парней
Личное сообщение
Профиль
|
|
Чт, 26.04.2018, 03:51 |
цитировать |
|
Интересно! И планы какие то люди смотрят... _________________ "А ты не боишься? Ведь там темно и страшно", -спросила Алиса.
"Конечно, боюсь, но иду"- ответил Кролик. |
|
|
|
Вт, 22.05.2018, 03:23 |
цитировать |
|
alex17 писал(а): | Интересно! И планы какие то люди смотрят... |
Видимо, сохранившиеся планы\чертежи самих галерей. Как версия, возможно, что во время обороны в галереях что-то где-то было спрятано в тайнике, какие-нибудь важные документы или ценности, а товарищи на фото это ищут, раз уж они с миноискателем. |
|
|
|
|
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
|
|